Пороги

— Мне надо продержаться до утра. Пока не улетят бригады. Очень кстати, что они принимают тебя за другую.

— Почему?

— Будут давить с уверенностью, что мне некуда деться. Сиди там тихо, не дыши. Другой нет. Утрутся, когда разберутся.

В приемную из своего кабинета вышел Рохлин.

— У нас там драка. Еле разняли.

— Кого с кем? — устало поинтересовался Саторин.

— Петраков с этим… С охотником. Они, оказывается, из одной деревни. Если бы не Мороз, пришлось бы милицию вызывать. Она в этого охотника мертвой хваткой… Спасла, можно сказать.

В кабинете Рохлина Мороз все ещё крепко удерживала Ивана.

— Знаешь, где я тогда был? Знаешь? — всё ещё петушился Петраков. — Так что варежку не разевай.

— Да хоть где! — не унимался Иван. — Дядька Кондрат тебе три телеграммы отбил.

— У него могли быть обстоятельства. Тогда сплошные мероприятия намечались. Одно за другим.

— Какие такие обстоятельства, чтобы отца родного не проводить?

— Я, может, в Эфиопии тогда был, — подумав, заявил Петраков.

— В Эфиопии он был, — подтвердила Мороз.

— А там что, не люди? Не отпустили бы по такому поводу?

— Подожди… — по-прежнему придерживала его Мороз. — Когда это было?

— В сентябре, — нехотя пояснил Иван.

— В прошлом году, — добавил Петраков.

— В Японии он был, — уверенно заявила Мороз.

— Опыт передавал, — насмешливо хмыкнул наблюдавший за происходящим Жданов.

— Опыт передавал, — подтвердила Мороз.

Иван неожиданно успокоился.

— Я ему могилку рядом с теткой Дарьей пристроил. Хотя, если подумать, на другое какое место надо было. Говорят, эти места тоже топить будут.

— Ещё не скоро, — уверенно заявил Петраков.

— Видать, пока все не затопят, не успокоятся, — проворчал Иван.

— Вот что, братья славяне. Предлагаю вам мировую. У тебя коньяк ещё остался?

— Есть маленько, — оживился Петраков.

— Наливай…

Петраков направился к столу и разлил коньяк по трем фужерам.

— Может быть, все-таки расскажешь, что случилось? — приведя себя в порядок, вышла из комнаты отдыха Валентина. Подкрасилась, причесалась. Кураев отложил трубку телефона и невольно залюбовался ею.

— Долго рассказывать, — нехотя пробормотал он.

— Расскажи быстро.

— Я вызвал огонь на себя.

— Зачем?

Валентина села в его руководящее кресло, а он так и остался стоять перед ней в позе провинившегося школьника.

— Как тебе всё это объяснить? Я попроще, чтобы ты поняла главное… Мне надоело смотреть, как они растаскивают Управление. Затыкают дыры на своих развалюхах лучшими нашими кадрами. Связали по рукам и ногам. Не могу выгнать откровенных бездельников. Не могу принять людей, которые мне позарез нужны. Не могу строить то, что надо строить, а строю то, что никому не нужно. Получается, что я ничего не могу. Как только я начинаю исправлять положение, меня бьют по голове и кричат:

— Авантюризм! Самодурство! Преступление!

— Что ты сделал? — поторопила его Валентина. — Говори скорее, пока они не сломали дверь.

— Я написал в Совмин. Предлагаю ликвидировать Управление.

— Ты сошел с ума!

— Предложил создать объединение и назначить меня его руководителем.

— Толя! — буквально задохнулась Валентина.

— Я предложил в пять раз сократить штат будущего объединения по сравнению с Управлением и вдвое увеличить план.

— Что ты ещё сделал?

— Не выполнил приказ министра. Не послал лучшие бригады туда, куда надо было им, а пошлю их туда, где они действительно нужны. Мне надо продержаться до утра. Утром бригады улетят. И тогда поднимется шум. Поднимется такой шум, что сразу станет ясно, кто прав и кто нет. Больше всего в министерстве боятся этого шума. Поэтому сейчас они постараются либо уговорить меня, либо убрать. Организовали тутошних недовольных, обком задействовали. Быстро это они… Даже Хлебников прилетел. Думал, дня три-четыре у меня ещё есть. Но я им не дамся, поняла? И ты должна мне помочь.

В приемной столпились так и не достучавшиеся до Кураева юбиляры и гости.

— Тамара Леонидовна… Как, по-вашему, поступил бы в этом случае Дед? — спросил Саторин.

— В каком? Тогда? Или сейчас? — заинтересовалась усевшаяся на свое привычное секретарское место Тамара Леонидовна. — Ну, «тогда» — я не очень уверена. Не было подобных прецедентов… Хотя был однажды подобный случай. Приезжали, грозили вплоть до…

— Ну, а он? — поторопил её Саторин.

— Сделал вид, что согласен, покаялся, пообещал принять меры, а самого наиответственнейшего — фамилию называть не буду — пригласил на рыбалку.

— Не усматриваю аналогий, — вмешался Хлебников.

— Я слышал об этой истории, — тихо сказал Рохлин.

— Иван был, Иван, — согласился Седов.

— Продолжайте, Тамара Леонидовна, — попросил Саторин.

— Поехали на катере на остров, разожгли костер… Ну и все, что в таких случаях полагается. А потом катер ушел.

— Как ушел? — удивился Хлебников.

— Вместе с Иваном, — захихикал Седов. — А этот остался один. У костра.

— Мошка, — продолжала Тамара Леонидовна. — Ночью минус один. Остров посередине Ангары. Вода ледяная. Сняли его только через сутки. На него было страшно смотреть.

— А Дед? — не удержался от дальнейших расспросов Хлебников. — Как он выкрутился?