Пороги

— Есть основные законы экономики, — почти шепотом заговорил Саторин. — Мы их нарушили ещё тогда… И теперь хлебаем то, что посеяли. (В полный голос.) Если ты сделал ошибку в расчетах… Скажем, вместо минуса плюс поставил, некоторое время ещё можно продолжать: икс, игрек, снова икс. Только результат будет, сам понимаешь. И никуда нам теперь от этого результата не деться. Это раньше можно было глаза закрывать — резервы были, энтузиазм. А теперь и резервы тю-тю, и энтузиазм, мягко говоря, поиссяк. Теперь все больше о принципе материальной заинтересованности. Только заинтересовывать нечем. За дисциплину ухватились, как утопающий за соломинку. Ну подтянулись с перепугу на полтора процента, огляделись… Видят, всё, как и раньше, — те же лица, та же неразбериха, то же планирование с потолка. Вздохнули с облегчением и — за старое. Дисциплина начинается, когда люди видят, что всё по уму. Тогда каждый сам себе милиционер. А если даже каждый второй милиционером станет, всё равно порядка не будет. Потому что милиционер тоже хорошо жить хочет. Согласен?

— Согласен, — согласился Кураев.

— Слава богу. Вот ты говоришь — «по-новому». Пожалуйста, кто против? Я тоже на каждом углу кричу: «по-новому», «перестроимся», «революция»! Но ведь я же экономист, кое-что понимаю. Любая перестройка требует колоссальных капиталовложений. Такие денежки нужны — ой-ё-ёй! У тебя они есть? У меня тоже нет. На какие шиши ты собираешься все перестраивать? «Революция»? — согласен. Давай! Надеюсь, ты ещё помнишь, хотя бы из школьного учебника, что такое революция? Когда старое, отжившее ломается, заменяется, уничтожается. (Снова шепотом.) Что мы сломали? Что заменили? Что уничтожили? Двух-трех, кто совсем уже зарвался, всякое представление о реальности потерял. А остальные как сидели, так и сидят. Они даже словарный запас особенно не меняли. Так, легкая косметика. Вместо достижений о недостатках. С обещаниями осторожней стали. Раньше обещали и не выполняли, сейчас и не обещают и не выполняют. «Новые методы управления»? Какие они? Ты знаешь? Я — не знаю. Подозреваю, никто не знает. То, о чем сейчас шумят, это не методы. Это либо когда-то сознательно забытое старое, либо жалкий, осторожненький и неуклюжий плагиат. Полумеры. А полумеры — не метод. Полумеры — это попытка хоть сколько-нибудь ещё продержаться.

«Работать по-новому»? Кроме того, что это надо уметь — а мы не умеем, — надо ещё хотеть. Многие хотят? Ты сам только что говорил — не хотят. Вон какую телегу на тебя накатали. А ведь ты только заикнулся. Не хо-тят! По очень простой и понятной причине. Их всю жизнь учили так, а теперь хотят, чтобы иначе. К тому же никто не верит, что «иначе» что-то получится. До сих пор не получалось. А мозги? Знаешь, какие мозги нужны, чтобы перестроить все это? И сколько их надо? Кураевых у нас по пальцам пересчитать. А нужно в тысячу раз больше. Где их взять? Мы же таких, как ты, семьдесят лет самым старательным образом вычеркивали. Только зашевелятся, только голову поднимут, только — даже не заговорят, рот разинут, подумают только, а мы их — раз! и по стенке. Чтобы не возникали. Чтобы в общей струе. А если случались такие, как Дед, с которыми справиться трудновато, спокойненько выжидали. Знали, сами поймут свою бесперспективность. Думаешь, что Горбачев пока держится — закономерность? Милый мой, временная аномалия. Я на пленуме не столько слушал, сколько по сторонам глядел. И понял — аномалия. Рано ещё! Не готовы! В глазах тоска, растерянность, испуг, раздражение. Мало у кого они, как твои, светятся. Молчишь? Правильно, молчи. Молчи и делай то, что тебе говорят. Гони свой железобетон через всю страну. Дорого? Да тебе-то какое дело? Зато мы с атомной в план войдем. Просят химики поселок на Правом, а не на Левом? Строй! Плохо на Правом? Зато дешево. Снова ты в победителях. А бригады все-таки пошли куда тебе приказал министр, а не туда, куда тебе вздумалось. Сегодня же пошли. Только так ты выживешь, понял? (Снова шепотом.) Не надо раскачивать то, что уже худо-бедно функционирует. Иначе из одного бардака получится другой. И кто его знает, каким он будет.

— Впечатляющая программа, — пробормотал Кураев.

— Зато реальная. Именно по этой программе, а не по твоей, заметь, живут сейчас все. Почти все. Кричат одно, а делают другое. Делают, как раньше, как привыкли, как могут. Именно это является сегодняшней реальностью. Хочешь выскочить из нее? Что ж, давай. Но обратно мы тебя уже не примем. Разве если голову пеплом посыплешь и на коленках приползешь.

— Знаешь, в чем ты ошибся? — поднялся Кураев. — Ты везде поставил знак минус. Таких уравнений в жизни просто не существует.

— Мне сейчас не до шуток. — Голос Саторина с поучительно-дружеского сменился на начальственно-приказной: — Да и тебе, я думаю, тоже. Давай конкретно. Немедленно отправляй бригады согласно приказу министра.