Порождая бурю

— Мари, — терпение быстро испарялось, — мы это уже обсуждали. И у меня нет никакого желания возвращаться к тому, что уже прошло.

— Нет, постой! Я наблюдала за ней весь вечер! Она даже не смотрела в твою сторону и отвечала с одинаковым пренебрежением, как и всем остальным. Ее тотальное неуважение к каждому поражает. Зачем тогда она вообще пришла?!

Бенджамин слушал бывшую подружку и внутри закипал гнев. Он не мог не признать, что в чем-то наблюдения Маринеллы были верными, но она совсем не знала Розалию. Не знала, какая она бывала беззащитная перед натиском неприятных чувств, которые, словно лавина, сметали ее здравый смысл. Не знала, что она тоже умеет плакать, и слезы ее полны отчаяния и осознания, что она совсем одна. Не знала она и Розалии веселой, ироничной и очень точной в своих наблюдениях, которые использовала в своих целях. Маринелла видела перед собой лишь соперницу, не достойную победы.

— Маринелла, я был с тобой терпелив. Но теперь мне больше не хочется быть вежливым. Поэтому я скажу тебе так: занимайся своей жизнью, а в мою не лезь. У нас больше нет ничего общего…

— Но ты только тратишь с ней время! Ромина рассказала мне, какая она… — выпалила на одном дыхании Маринелла, прежде чем Бенджамин грубо оборвал ее.

— Ты замолчишь или нет?! — прорычал он. — Мне глубоко наплевать, что тебе рассказала Ромина! Рози не заслуживает, чтобы о ней сплетничали…

— Рози?!..

— Да, Рози! Ты утомила меня! — отмахнулся от бывшей Бенджамин, словно от назойливой мухи, сел в машину и рванул с места, даже не обращая внимание на слова, сыпавшиеся ему вслед.

Он ехал прямиком к Розалии, затуманенный мыслями о ней. В этой огненной смеси нашлось место и неудовлетворенности, и сомнениям, и нежности, которую она в нем вызывала. Он не ждал, что девушка бросится ему на шею после его признания, но он оказался не готов и к ее полному замешательству. На переднем сидении рядом с ним стояла коробка, которую она, убегая второпях, забыла, а может, и оставила специально, на комоде у двери.

Припарковавшись недалеко от ее дома, Бенджамин позвонил ей и попросил выйти к нему, так как синьора Жандарм, как окрестил ее он, не позволила бы ему войти в свою обитель целомудрия и чести. Рози вышла на улицу все в том же платье и пальто, в котором была на праздничном обеде. Первое, что она сделала, едва приблизилась к Бенджамину, это поцеловала. Долгий, нежный, но нетерпеливый был тот поцелуй.

— Пошли со мной, — девушка взяла его за руку и повела к подъезду. — У меня есть идея…

Они вошли внутрь и вызвали лифт. Стоя в нем друг напротив друга, ни один из них даже не попытался приблизиться к друг другу. Только руки были соединены. На последнем этаже они так же молча вышли. Затем поднялись пешком еще на один пролет и остановились у узкой железной двери. Розалия открыла ее ключом, и они вошли в помещение, где сушили белье жильцы, у которых не было балконов. По краям у стены стояли несколько стульев, которые, вероятно, было жалко выбросить, но в квартире для них не осталось места. А посреди комнаты висело несколько огромных уже сухих темно-красных простыней.

— Эта дверь не закрывается изнутри, — тихо проговорила Розалия, — но сюда почти никто не ходит.

Она увлекла его к дальней стене и снова прильнула к Бенджамину всем телом.

— Рози, я привез тебе твой подарок.

Он вытащил из коробки цепочку с подвеской, обошел Розалию и остановился сзади.

— Позволишь? — спросил он, прошептав ей на ухо.

— Пожалуйста…

Пока он застегивал замок цепочки, Розалия не шелохнулась, а после развернулась к нему. Кулон спрятался в вырезе плать, чуть выше впадинки на груди. Бенджамин расстегнул две пуговицы, чтобы полюбоваться, как подвеска смотрелась на коже.

— Как же я завидую этой безделушке, что может прикасаться к тебе и прятаться на твоей груди.

— Ты тоже можешь делать это, — улыбнулась Розалия и расстегнула еще две пуговицы. — Более того, твоя активность привлекает меня гораздо больше, чем ее пассивность.

— Хм…

Бенджамин наклонился к ее груди и начал целовать, попутно расстегивая больше пуговиц и одновременно зарываясь и вдыхая запах тела. Он был уверен, что где-то там внизу она добавила капельку своих духов. Этот аромат мучил его весь праздничный обед, а теперь он мог вдыхать его непосредственно с теплой кожи.

— Чувствую себя юнцом, затащившим понравившуюся девочку в подсобку…

Розалия звонко рассмеялась.

— Кажется, все было наоборот…

— Какая, к черту, разница, — прохрипел Бенджамин и оторвался от нее. Он толкнул рукой одну из простыней, освобождая себе дорогу. — Здесь есть хоть что-нибудь, способное вынести нас обоих?

— Этот стул? — Розалия указала рукой на мощный деревянный стул с высокой спинкой и без подлокотников.

— Хм… Будем надеяться… — неуверенно проговорил Бенджамин.

Он снял с себя куртку, положил ее на стул, сел сверху и протянул руку Розалии. Она приняла ее, поколебавшись лишь пару секунд, скорее для того, чтобы заставить его ждать, чем от неуверенности, а потом села сверху к нему лицом. Подол длинного платья полностью скрыл ее и его ноги.