Портрет Дориана Грея

Two of the people he had never seen before, and the others consisted of Ernest Harrowden, one of those middle-aged mediocrities so common in London clubs who have no enemies, but are thoroughly disliked by their friends; Lady Ruxton, an over-dressed woman of forty-seven, with a hooked nose, who was always trying to get herself compromised, but was so peculiarly plain that to her great disappointment no one would ever believe anything against her; Mrs. Erlynne, a pushing nobody, with a delightful lisp, and Venetian-red hair; Lady Alice Chapman, his hostess's daughter, a dowdy dull girl, with one of those characteristic British faces, that, once seen, are never remembered; and her husband, a red-cheeked, white-whiskered creature who, like so many of his class, was under the impression that inordinate joviality can atone for an entire lack of ideas.	Двоих он видел в первый раз, а кроме них, здесь были Эрнест Хорроуден, бесцветная личность средних лет, каких много среди завсегдатаев лондонских клубов, человек, у которого нет врагов, но их с успехом заменяют тайно ненавидящие его друзья; леди Рэкстон, чересчур разряженная сорокасемилетняя дама с крючковатым носом, которая жаждала быть скомпрометированной, но была настолько дурна собой, что, к великому ее огорчению, никто не верил в ее безнравственное поведение; миссис Эрлин, дама без положения в обществе, но весьма энергично стремившаяся его завоевать, рыжая, как венецианка, и премило картавившая; дочь леди Нарборо, леди Элис Чэпмен, безвкусно одетая молодая женщина с типично английским незапоминающимся лицом; и муж ее, краснощекий джентльмен с белоснежными бакенбардами, который, подобно большинству людей этого типа, воображал, что избытком жизнерадостности можно искупить полнейшую неспособность мыслить.
He was rather sorry he had come, till Lady Narborough, looking at the great ormolu gilt clock that sprawled in gaudy curves on the mauve-draped mantel-shelf, exclaimed:	Дориан уже жалел, что приехал сюда, но вдруг леди Нарборо взглянула на большие часы из золоченой бронзы, стоявшие на камине, и воскликнула:
"How horrid of Henry Wotton to be so late!	-- Генри Уоттон непозволительно опаздывает!
I sent round to him this morning on chance, and he promised faithfully not to disappoint me."	А ведь я нарочно посылала к нему сегодня утром, и он клятвенно обещал прийти.
It was some consolation that Harry was to be there, and when the door opened and he heard his slow musical voice lending charm to some insincere apology, he ceased to feel bored.	Известие, что придет лорд Г енри, несколько утешило Дориана, и, когда дверь открылась и он услышал протяжный и мелодичный голос, придававший очарование неискреннему извинению, его скуку и досаду как рукой сняло.
But at dinner he could not eat anything.	Но за обедом он ничего не мог есть.
Plate after plate went away untasted.	Тарелку за тарелкой уносили нетронутыми.
Lady Narborough kept scolding him for what she called "an insult to poor Adolphe, who invented the menu specially for you," and now and then Lord Henry looked across at him, wondering at his silence and abstracted manner.	Леди Нарборо все время бранила его за то, что он "обижает бедного Адольфа, который придумал меню специально по его вкусу", а лорд Генри издали поглядывал на своего друга, удивленный его молчаливостью и рассеянностью.
From time to time the butler filled his glass with champagne. He drank eagerly, and his thirst seemed to increase.	Дворецкий время от времени наливал Дориану шампанского, и Дориан выпивал его залпом, -жажда мучила его все сильнее.
"Dorian," said Lord Henry, at last, as the chaud-froid was being handed round, "what is the matter with you to-night?	-- Дориан, -- сказал наконец лорд Генри, когда подали заливное из дичи.-- Что с вами сегодня?
You are quite out of sorts."	Вы на себя не похожи.