Портрет Дориана Грея

— Не бывает слишком поздно! Давай встанем на колени и вспомним слова молитвы. Где-то в Священном Писании сказано: «Если будут грехи ваши, как багряное, — как снег убелю», помнишь?

— Теперь эти слова ничего для меня не значат.

— Не говори так! Ты уже достаточно нагрешил. Боже мой! Неужели ты не видишь, как злобно косится на нас проклятый портрет?

Дориан Грей бросил взгляд на картину, и вдруг его охватила неукротимая ненависть к Бэзилу Холлуорду — словно изображение на холсте ему подсказало, с ухмылкой нашептало прямо в ухо. В нем всколыхнулся неистовый гнев затравленного животного, и он возненавидел сидящего за столом человека как никогда и никого в своей жизни. Юноша быстро огляделся. На крышке разрисованного сундука что-то тускло блеснуло. Он знал, что это. Нож, который он принес несколько дней назад, чтобы перерезать бечевку, и забыл здесь. Дориан медленно двинулся вперед, обходя Холлуорда, схватил нож и обернулся. Холлуорд заворочался на стуле, будто собираясь встать. Дориан Грей кинулся к нему и вонзил нож в артерию под ухом. Прижав голову друга к столу, он бил ножом снова и снова.

Раздался сдавленный стон и ужасный звук, будто кто-то захлебывается кровью. Распростертые руки содрогнулись в конвульсиях. Еще два удара, что-то закапало на пол. Он ждал, все прижимая голову к столу. Потом бросил нож и прислушался.

Тишина, только капли падали на вытертый ковер. Дориан открыл дверь и вышел на лестничную площадку, перегнулся через перила и некоторое время вглядывался в черный колодец темноты. Потом достал ключ, вернулся в комнату и заперся изнутри.

Тело все еще сидело на стуле, склонив на стол голову и сгорбив спину, вытянув невообразимо длинные руки. Если бы не красная рваная рана на шее и черная лужа, медленно растекающаяся по полу, могло бы показаться, что человек спит.

Как быстро все произошло!.. Чувствуя себя на удивление спокойно, Дориан Грей подошел к окну, открыл его и шагнул на балкон. Ветер сдул туман, облачное небо напоминало гигантский павлиний хвост, усеянный мириадами золотистых глаз. Он опустил взгляд и увидел делающего обход полицейского, длинный луч его фонаря освещал двери спящих домов. На углу мелькнуло багряное пятно экипажа. Вдоль ограды медленно, то и дело спотыкаясь, брела женщина в развевающейся на ветру шали. Время от времени она останавливалась и поглядывала назад. И даже затянула хриплым голосом песню. К ней подошел полицейский и что-то сказал. Женщина со смехом отшатнулась. По площади пронесся резкий порыв ветра. Газовые фонари замигали и вспыхнули синим, голые ветви черных деревьев закачались. Дориан содрогнулся и зашел в дом, прикрыв за собой окно.

Дойдя до двери, он повернул ключ и отпер ее, даже не глядя на убитого. Он понимал, что главное — не осознавать происходящего. Друг, написавший проклятый портрет, который виноват во всех несчастьях Дориана, ушел из его жизни. И хватит об этом.

Потом он вспомнил про лампу. Вещица весьма изящная, мавританской работы, из черненого серебра с арабесками из вороненой стали, инкрустированная бирюзой. Слуга может обнаружить пропажу, начнет задавать вопросы. Вернувшись, чтобы взять ее со стола, Дориан не мог не заметить мертвеца. До чего же неподвижен, до чего ужасающе белы его длинные руки! Словно у жуткой восковой фигуры.

Он запер дверь и тихо прокрался вниз. Лестница скрипела, словно крича от боли. Несколько раз Дориан останавливался и замирал. Нет, ничего. Это просто звук его собственных шагов.

Войдя в библиотеку, он увидел в углу саквояж и пальто. Их нужно спрятать! Он открыл потайную нишу в стене, где держал особую одежду для ночных вылазок, и убрал туда вещи Бэзила. Потом их можно спокойно сжечь. Судя по часам, без двадцати два. Он присел и стал думать. За убийство в Англии вешают ежегодно, почти ежемесячно. В воздухе разлито безумие, толкающее на тяжкие преступления. К Земле приблизилась какая-нибудь красная звезда… И все же какие против него улики? Бэзил Холлуорд ушел из его дома в одиннадцать. Возвращения Дориана не видел никто. Большая часть слуг находится в Сэлби, камердинер лег спать… Париж! Точно. Бэзил отправился в Париж, уехал полуночным поездом, как и собирался. Благодаря его замкнутому образу жизни подозрения возникнут совсем не скоро. Есть несколько месяцев, чтобы уничтожить все улики.

Неожиданно в голову пришла идея. Он надел шубу, шляпу и вышел в холл. Заслышав на тротуаре тяжелую поступь полицейского и увидев в окне вспышку фонаря, замер, затаив дыхание. Потом отодвинул засов, выскользнул наружу, мягко захлопнув за собой дверь, и принялся звонить. Минут через пять вышел заспанный полуодетый камердинер.

— Прости, что пришлось тебя разбудить, Фрэнсис, — проговорил Дориан Грей, входя, — я забыл ключ от входной двери. Сколько времени?

— Десять минут третьего, сэр, — ответил слуга, щурясь на часы.

— Десять минут третьего? Как поздно! Разбуди меня завтра в девять. Есть кое-какие дела.

— Хорошо, сэр.

— Ко мне кто-нибудь заходил?

— Да, сэр. Мистер Холлуорд пробыл до одиннадцати, затем отправился на поезд.