Портрет Дориана Грея

Наконец дверь открылась, и вошел слуга.

— Мистер Кэмпбелл, сэр, — объявил он.

Из запекшихся губ вырвался вздох облегчения, на щеки юноши вернулся румянец.

— Пригласи его сейчас же, Фрэнсис! — Он снова стал самим собой. Приступ малодушия миновал.

Слуга поклонился и вышел. Через несколько минут появился суровый и бледный Алан Кэмпбелл, чья бледность еще больше бросалась в глаза из-за черных волос и бровей.

— Алан! Как мило с твоей стороны! Спасибо, что пришел.

— Я намеревался никогда больше не переступать порог вашего дома, Грей. Но вы сказали, что это вопрос жизни и смерти.

Голос его был сух, говорил он медленно, тщательно подбирая слова. В твердом испытующем взгляде сквозило презрение. Руки он держал в карманах каракулевой шубы и будто не заметил протянутой руки Дориана.

— Да, вопрос жизни и смерти, Алан, причем речь идет о судьбе не одного человека. Присядь.

Кэмпбелл опустился на стул возле стола, Дориан сел напротив. Их взгляды встретились. В глазах Дориана светилось безграничное сочувствие. То, что он собирался сделать, было ужасно, и он прекрасно это знал.

После напряженной паузы он нагнулся и тихо заговорил, наблюдая за впечатлением, которое производило на собеседника каждое слово:

— Алан, в запертой комнате на верхнем этаже, куда нет доступа ни у кого, кроме меня, за столом сидит мертвец. Он мертв уже десять часов. Не дергайся и не смотри на меня так! Кто он, почему умер — тебя не касается. Надо сделать вот что…

— Прекратите, Грей! Знать ничего не хочу! Мне не важно, правду вы говорите или лжете. Я решительно отказываюсь впутываться в вашу жизнь! Держите свои жуткие тайны при себе. Мне это больше не интересно.

— Алан, проявить интерес тебе придется. Мне ужасно жаль, Алан, но ничего не поделаешь. Ты единственный, кто может меня спасти, и я вынужден тебя вовлечь. Алан, ты ученый. Ты знаешь химию и прочие штуки. Ты проводишь опыты. Нужно уничтожить то, что сидит наверху, — уничтожить без остатка. Никто не видел, как этот человек входил в мой дом. Более того, сейчас он вроде как находится в Париже. Его не хватятся несколько месяцев. Ты, Алан, должен превратить его и все его вещи в пригоршню пепла, которую я смогу развеять в воздухе.

— Ты с ума сошел, Дориан!

— Ага! Я ждал, когда мы снова перейдем на ты.

— Ты с ума сошел! Я и пальцем не шевельну, чтобы тебе помочь! Как ты мог сделать столь чудовищное признание? В любом случае, я не желаю иметь к этому ни малейшего отношения. Неужели ты считаешь, что я стану рисковать ради тебя своей репутацией?

— Алан, он сам покончил с собой.

— Рад слышать. Но кто его к этому подтолкнул? Наверняка ты.

— Ты отказываешься сделать это ради меня?

— Разумеется, отказываюсь! Мне плевать, чем это для тебя закончится. Ты заслуживаешь порицания, публичного порицания. Как ты смеешь вмешивать меня, именно меня, в этот кошмар? Я думал, ты лучше разбираешься в людях. Вряд ли твоему другу лорду Генри удалось научить тебя азам психологии, хотя в прочих его науках ты преуспел. Ничто не заставит меня и шагу ступить, чтобы тебе помочь! Ты обратился не к тому человеку. Иди к своим друзьям.

— Алан, он не покончил с собой. Это я его убил. Ты не представляешь, как он меня мучил! Именно его стараниями — куда там бедняге Гарри! — так ужасно испоганена моя жизнь. Может, он сделал это и не нарочно, и все же итог один.

— Ты его убил?! Дориан, что с тобой стало?.. Я не буду на тебя доносить. К тому же тебя арестуют и без моего вмешательства. Нельзя совершить преступление и не допустить промахов. Я не собираюсь иметь к этому ни малейшего отношения!

— А придется. Погоди, погоди минутку, выслушай меня! Просто послушай, Алан. Все, что я прошу, — провести некий научный эксперимент. Ты бываешь в больницах и моргах и, совершенно не смущаясь, творишь невообразимые вещи. Если бы он попался тебе на громоздком столе с желобами для стока крови в богомерзкой прозекторской или в вонючей лаборатории, ты бы смотрел на него как на подходящий материал. Тебе бы и в голову не пришло, что ты занимаешься чем-то не тем. Напротив, ты решил бы, что приносишь пользу человечеству, увеличиваешь количество знаний о мире, удовлетворяешь интеллектуальное любопытство или еще что-нибудь в этом роде. Я прошу лишь одного — займись тем, что уже делал не раз. Наверняка твои эксперименты куда ужаснее, чем простое уничтожение тела. И помни: это единственная улика против меня. Если ее обнаружат, я пропал. А если ты мне не поможешь, ее точно найдут.

— У меня нет ни малейшего желания тебе помогать. Забыл? Все это мне совершенно безразлично. Ко мне оно не имеет никакого отношения.

— Алан, умоляю! Представь, в каком я положении. Перед твоим приходом я едва не лишился чувств! Быть может, и тебе когда-нибудь доведется испытать подобное. Нет! Не думай об этом, посмотри на дело с чисто научной точки зрения. Тебя ведь не интересует, откуда берутся трупы для опытов? Не надо вникать и сейчас. Я и так рассказал тебе слишком много. Умоляю, помоги! Ведь когда-то мы были друзьями, Алан!

— Не поминай прошлое, Дориан, оно мертво.