Портрет моего мужа

– Не сразу, – сказал он, что было довольно мило с его стороны. Раньше мне не приходилось общаться с демонами, и говоря по правде, я плохо представляла себе, на что они способны. То есть, контролировать мое тело – это да… а еще что? – Сначала мы уйдем отсюда. Нам здесь надоело. Ее отец решил отправить девочку в храм. То ли заподозрил неладное, то ли устал от нее. Это нехорошо. Очень нехорошо… в храмах неуютно. Стой.

Я остановилась.

И… поняла, что говорить не способна. Нет, я могу открывать рот. И закрывать, но вот издать хотя бы звук…

…выпей, дорогая, – раздался рядом тихий голос. – Выпей и тебе станет легче…

– Не хочу.

Лайма.

И эйта Ирма.

Бледная ручка коснулась стены и в ней появилась пара отверстий, расположенных аккурат на уровне глаз. Надо же, я слышала о таком, правда, способ древний, но, как оказалось, вполне себе работающий. Мои ноги сделали шаг.

А я… я прильнула к грязной стене, стараясь не думать ни о паутине, ни о пауках, которые обязаны были быть. Паутина сама собой не возникает.

Нет, пауков я не боялась.

По сравнению с воплощенным демоном, паук – это мелочь… но… все равно неприятно. Тотчас появилось премерзкое ощущение, будто в волосах кто-то ползает, кто-то мелкий и юркий.

Вдох.

Выдох.

И смотреть. Если он хочет, чтобы я смотрела, то… я буду.

Комната.

Часть ее. Вон темное окно и кусок сизой гардины. Стол. Канделябр и корона свечей. Пламя расползлось, объединилось. А вон и масляные круглые лампы, выстроившиеся в ряд на каминной полке.

Стул.

И Лайма, сидящая на стуле. Ее руки опущены, а взгляд устремлен куда-то вглубь комнаты, к сожалению, не вижу, куда.

– Упрямица, – с печалью в голосе произнесла эйта Ирма, – моему сыну не повезло с женщинами. Одна умна, но рода ничтожного, ко всему бастард…

Эйта Ирма осторожно качнула колбу, и содержимое той – бледно-голубая текучая субстанция – расползлось.

– …вторая рода хорошего, но при этом негодна. Своему мужу я родила здоровых детей.

– Мужу ли, – Лайма подняла руку к губам. – Знаете, меня всегда удивляло, насколько он отличается… вы поэтому… отдали портрет на реставрацию?

Я повернулась.

Да, так лучше, теперь виден и длинный стол, уставленный склянками и скляночками, банками, колбами и сосудами причудливых форм. Одни низкие и толстые, будто придавленные, другие наоборот, вытянутые, закрученные спиралью. Жаль, содержимое не рассмотреть.

Эйта Ирма поставила склянку на столик и взяла в руку колбу.

Аккуратно вытащила восковую пробку.

Подцепила щипцами кусочек чего-то, с виду напоминавшего желтый жир…

– Жир и есть, – шепотом подсказал демон. – Человеческий. Ей нужны были мертвецы. Наша дорогая бабушка оказалась… очень увлекающимся существом. Это мне в людях нравится. Вы всегда готовы узнать что-то новое… попробовать…

Лайма следила за свекровью, и выражение лица ее было донельзя брезгливым.

– Кто догадался о романе? Ваш…

– Ее здесь недолюбливали… как же… выскочка, которой удалось одурманить наследника рода… и так, что тот позабыл об обязательствах. Он уже был помолвлен с подходящей девушкой, нужной силы, а тут… – демон прижался ко мне. Тело было горячим, и я слышала, как в груди быстро и часто бьется сердце.

Демон внутри, а тело принадлежит маленькой девочке, которая виновата лишь в том, что не справилась с одиночеством.

Взрослые тоже с ним плохо справляются.

– Не надо, – тихо произнес демон. – Твое сочувствие ничего не изменит. Впрочем, я, пожалуй, дам тебе выбор. Так будет интересно.

В колбу отправилась капля темно-синей жидкости.

И волос с головы Лаймы.

– …вы его убили, – та пошевелила пальцами. – А потом убили и вашего свекра, наверное, опасались, что он тоже узнает…

– Нет, он мне просто надоел, – спокойно призналась эйта Ирма. – Знаешь, вечно был всем недоволен. Я искренне пыталась им понравиться. Лечила… даже благородные эйты имеют дурную привычку болеть. Он… он позволял лечить, но продолжал называть меня никчемной. Вечно ворчал, что я много трачу, многого хочу… обвинял, что я лишила его сына разума.

– А вы…

Капля крови.

И жижа меняет цвет, становится с виду густой, темной, словно деготь. Правда, стоит Ирме поднести колбу к огню, и чернота проходит.

– Первые варианты рецепта были не лишены некоторых… недостатков. К сожалению, главные проявились лишь с течением времени. И нет, я не собиралась полностью лишать своего никчемного супруга воли, просто… мне нужно было, чтобы он меня полюбил.

– Зачем?

– А тебе-то зачем? – Ирма осторожно поворачивала колбу над огнем. – Почему ты так страстно цепляешься за моего сына? Ты могла бы потребовать развода и получить его. В конце концов, вы оба выполнили свои обязательства. Ты стала бы свободна. Сама себе хозяйка… сама… но нет, ты держишься за Мара, ты пишешь ему, надоедаешь постоянным присутствием, не способная отступить…

– Я… не надоедаю.

– Это тебе так кажется. Ты даже убиваешь, не способная справиться с ревностью.

Цвет менялся и стремительно, вот жидкость блеснула зеленью, вот та выцвела до желтизны, чтобы в следующее мгновенье вновь потемнеть.