Портреты Пером (СИ)

Уверен что спасёшь мир и нас в придачу

Мы все в это верили

Арсений прикладывает к стеклу лист с начатым рисунком. Вытаскивает из пучка собственных волос заткнутый туда карандаш.

– Мне… тряпку, хоть грязную… – тающим шёпотом просит Джен, явно не понимая, где она и что происходит. – Вытереться… я такая неряха…

Это она про рвоту на платье? Или о запёкшейся крови?

Всхлипы. Плачет сама Джен, обнимающая её Оливия и присевшая рядом с ними Нэт. Делают они это тихо и будто украдкой.

– Чего расклохтались? – невнятно огрызается Райан. – Такими темпами предпоследний точно сдохнет, и получите своё противоядие. Раненых смертельно пока нет.

Заку тоже достаётся масло, но Мэтт льёт его только на пальцы. Потом калит щипцы и вцепляется ими в ухо Закери. Тянет вверх.

– А я подёргаю тебя за уши, вдруг вырастешь поскорей. Как в день рождения!

Зак держится секунд шесть, потом начинает орать. Не героически, не так, как, может, воображал себе.

Орёт и рвётся в ремнях.

Арсению кажется, он слышит хруст, с каким щипцы продавливают хрящ.

Рядом щёлкает затвор: Джек таки опомнился.

Клещи разжимаются. Зак дышит, широко раскрыв рот, как собака.

– А вообще, – Мэтт переходит на другую сторону кресла, пока бледный как полотно мальчишка провожает его полным ужаса взглядом, – вы стали быстро друг за друга вступаться. Смущают вопли? Ну так я отключу вам ненадолго прослушку, да. Отдохните и подумайте о своих жизнях. Полтора часа из трёх уже прошли.

Он вцепляется клещами во второе ухо Зака, свободную руку тянет в карман. Вопль обрывается на середине.

Теперь в динамике только хриплое дыхание Стабле. Оно заполняет комнату. Рядом. Близко. Маньяк дышит в ухо, в шею.

Не выдерживает Оливия, кричит, чтобы Стабле не смел трогать ребёнка и через три минуты, едва не падая, отправляется в комнату.

Сама мать, – догадывается Арсений. Где-то там, на воле, у неё остались дети. Вот почему она возилась тогда с Майклом и Энн, они ей тоже казались потерянными ребятишками… А теперь Зак.

Зака Рой вытаскивает из комнаты, он отворачивается и закрывается рукой. Потому что ревёт и боится, что слёзы увидят.

Джек фотографировать не стал. Арсений знал, что снял бы на его месте.

Оливии достаются ток и раскалённое железо. На сладкое Мэтт заставляет её раскрыть рот и высунуть язык, в который вгоняет толстенную прокалённую иголку.

У стекла остаются только Перо, Джек, Рой, Натали и Кукловод.

– Ха, да я пирсинг себе на живую… делала. Отпусти Олли, о’кей? А то я зевать щас начну. Развлеки девушку. – Нэт трясёт, голос срывается, но она прямо смотрит на Стабле. Пальцы сжаты в кулаки.

– Что, маньячина, слабо себе носовой хрящ толстенной иголкой проткнуть, э? Напугал – иголкой! Хоть бы что оригинальное придумал, сучара, не? Не получается? Давай, докажи что… у тебя фантазия есть… недоношенный уёбок.

Последнее она шипит с ненавистью.

Рой ляпает «дура» и зачем-то громко начинает оправдываться, что это вроде как зря она Стабле злит, хотя понятно, на что он надеялся. Что за Оливию никто заступаться не станет. И всем также на это плевать.

Арсений быстро набрасывает фигуру карандашом. Простым рисунком тут не отделаешься.

– Тошнит, блин… Арсень, ты не человек. Рисовать... когда людей пытают...

Джек прижимается лбом к стеклу.

Я не человек.

Нэт действительно зря злила макаку. Он полосовал её ножом (куда дотягивался), калил железяку, потом втыкал иголки и в финале зашивал толстенной иглой разрезанную кожу.

Рой упрямо топтался и сопел, но не выдержал на пятой минуте.

Арсений начал штриховку.

Подпольщику достались по полной программе. Кто знает, за что Стабле его так возненавидел, но начал он с раскалённой железяки, переключился на обливание маслом пальцев, повторил все процедуры, какие проделал с Нэт, оставил на щеке Роя длинную дорожку стежков.

Вгонял в него щелчками английские булавки, окрестив это «бесплатной и щедрой оздоровительной процедурой». Потом начал бить по иголкам молотком.

На рисунке появились основные пласты штриховки: свет-тень, падающая тень. Клоки травы и веток. Главное, успеть передать реалистично объём. Иначе сложно поверить.

На шестой минуте Стабле принялся щипцами выдирать своей жертве ногти. Сначала подцеплял, проталкивая дальше под ноготь, потом дёргал вбок, отдирая.

Подпольщик, согнувшись, упирался лбом в стол. Динамик доносил слабые помехи воплей, которые улавливал микрофончик надетой на Стабле гарнитуры. Всё перебивалось пыхтением макаки.

– Джек, я знаю, о чём ты думаешь. – Тихое сзади. – Не надо.

Арсений обернулся. Джим разобрался с болящими – сделал для них, что мог, наверное, и теперь неслышной тенью подошёл сзади к младшему.

Джек смотрел, как Рою отдирают третий ноготь.

– Мартышка его прикончит. – Джек обернулся к брату. Он ещё сомневался. – Щас током бить начнёт. Как, вот просто скажи, стоять здесь продолжать, а?

– Он за тобой пойдёт, – Арсений снял рисунок со стекла. – Через две минуты.

Джек посмотрел на старшего как-то странно и поднял руку.

– Стабле, я его выкупаю.

– Малыш Джек заговорил?

Маньяк отложил щипцы на стол.

– Как раз для следующего я припас кое-что интересное, да. Ты вовремя!