Портреты Пером (СИ)

– Пока не отвалилась, – полуотшутился-полуогрызнулся тот, – а тебе что? Собираешь коллекцию «части тела заключённых в особняке»?

– Чувство юмора есть, жить будешь, – невесело усмехнулся Джим, почти насильно ощупывая лодыжку брата. – Так больно?

– Ну…

– Понятно. А так?

– Ашшш, что ж ты делаешь?! Без ноги меня решил оставить?..

– Не я, а ты.

Закончив с пальпацией, Джим осторожно размотал тугую повязку, наложенную днём ранее, и принялся накладывать компресс. Джек сидел с отсутствующим видом, оживая, только если пальцы брата проходились по особенно распухшей части. Наложив новые слои бинта, Файрвуд-старший слегка похлопал по повязке.

– Хорошо получилось, плотно. Есть смысл уговаривать тебя вернуться в комнату?

– Да иди…

– Ну, как знаешь… – Джим старался быть спокойным, но интонации то и дело скатывались куда-то в спектр укоризненно-заботливых, – но я бы на твоём месте…

– А знаешь, что бы я сделал на твоём месте?! – не вытерпел подпольщик, – я не стал бы заманивать брата в невесть какую глушь к маньяку!!! А если б и заманил, то не сидел бы с постной рожей мученика, а старался выбраться!!! Понял ты, я выбраться стараюсь!!!

– Я извинился. – Джим отвёл глаза. – Я действительно сожалею, но ты не понимаешь…

– Чего я не понимаю?! Что ты с ним заодно?! Что он умненький-преумненький, а нам у него учиться?!

– Я не говорил такого, – самообладание, которым так славился глава Последователей, начало помаленьку оставлять его, – я говорил, что ему нужна помощь!

– Да это тебе помощь нужна, мать Тереза!!! – Подпольщик вскочил, слегка поморщился от заболевшего с новой силой растяжения. – Я сам справлюсь!!!

– Как неделю назад, когда ты валялся с разбитой головой?! Дженни перепугал, да и я чуть на тот свет не отправился!

– И как неделю назад, – Джек, втянув воздух сквозь сжатые зубы, швырнул об пол несчастный табурет. Тот жалобно скрипнул, но не развалился – видимо, похмельный гений Билла был всё же гением. – И как месяц!!! И как полгода, когда я создавал фракцию, а ты меня не поддержал!!! И как год, когда я был свободным человеком!!!

С потолка упало несколько капель. Джек продолжал яриться, но Джим, которому парочка угодила по кончику носа, настороженно посмотрел вверх.

Кап…

Кап-кап-кап…

С потолка тугими струями хлынула вода. Противные холодные потоки заливались за шиворот, попадали струйками в глаза и нос. Отфыркивающиеся лидеры фракций старались закрыться руками, Джек стащил рубашку и попробовал закрыться ей – безрезультатно. Когда Джим сообразил вытащить брата на лестницу, миниатюрная копия тропического муссонного ливня в масштабе 1:114 прекратилась, а из динамиков, закреплённых в двух противоположных углах подвала, донёсся негромкий смех Кукловода.

– Что я слышу, Джек говорит о свободе? Джек знает о ней?

– Заткнись, ты…

Но договорить Джеку не дали.

– Я не люблю громких конфликтов. Вам ещё не надоели совместные водные процедуры?

– Кукловод!!! – громогласно взревел лидер Подполья. Он было порывался забежать обратно в комнату и расколотить динамики, но Джим благоразумно удержал его. Когда Джек сотворил такое в прошлый раз, Кукловод… был активно недоволен.

– Именно. Кукловод. А вы – мои марионетки. И будьте добры соблюдать мои правила.

Пощёлкивание в динамиках возвестило о том, что связь прервалась. Джек вырвал из рук брата край рубахи, за который тот его удерживал, и спустился обратно в подвал.

Размокший компресс на ноге подпольщика влажно хлябал при каждом шаге.

– Я не маленький, справлюсь сам, – донёсся снизу приглушённый голос Файрвуда-младшего. – Так что не строй из себя мамочку, мне нет дела до твоего чувства вины.

Джим промолчал. Убеждать подпольщика насчёт истинных мотивов своих действий у него никогда не получалось.

Очередной, полный утомительных переходов – тайком, чтобы ни одна живая душа не заметила, – и ещё более утомительного рассиживания перед тремя мониторами день подходил к концу.

В такие моменты, когда дом потихоньку отходил ко сну, а сумасшедшие «я должен пройти ещё пару комнат» пока не положили начало рейду по режиму «ночь», Джон Фолл оттеснял Кукловода в сторону, чтобы хоть немного побыть собой. Это не было удовольствием, некоей наградой в конце трудного рабочего дня. Это была обязанность. Такая же, как следить за марионетками или не забывать есть. Если он не будет собой хотя бы несколько часов в день, он, пожалуй, забудет, что такое реальность. А если Кукловод займёт его место окончательно... да кто знает. Но марионеток в этом случае ничего хорошего не ждёт. Джон не хотел повторения Первого акта.

Открыв глаза, он медленно встал с кресла и подошёл к окну. Прислушался.

Тихое тиканье часов… Теперь, когда шум из комнат, доносимый системой прослушки, стал не таким громким и назойливым, когда стихли искажённые динамиками голоса, тиканье часов заполняло комнату, мерно, неназойливо, успокаивающе.

Джон Фолл принялся водить пальцем по запотевшему стеклу. Вверх-вниз-наискосок-волнистая линия. Очередной птичий силуэт.

И почему в последнее время они как будто сами появлялись под росчерками его пальцев?