Портреты Пером (СИ)

– А ну заткнулся! – взревел Перо, хватая его за отвороты старой куртки и принимаясь трясти (пальцы при этом взорвались болью). – Пока не ноешь ты как раз не бесполезен, идиотина!!! А если надумал сдаться и лапки опустить, так пойди и скажи всем в лицо, что ты бесполезный мусор, чтоб на твою помощь уже никто не рассчитывал! Ну, сука, за свои слова надо отвечать! Последней падлой будешь, Джек Теодор Файрвуд, последней, услышал?!

– Да ты ж сука!!!

Джек орёт это, совсем себя не контролируя, вырывается из захвата и с силой лупит кулаком в челюсть Арсения. Он отклоняет голову, удар приходится вскользь, но вместо этого теряет равновесие и в последний миг хватается за крыса. Оба падают.

Ветки встречают их задорным хрустом, бороздя по куртке крыса и его клеёнчатому плащу. По лицу хлестнули мокрые листья, на миг перекрыв воздух, в бок что-то больно ткнулось, и падение прекратилось. Джек, сориентировавшись быстрее, заворочался в ветках. Но не успокоился – захватил край плаща, растягивая клеёнку, подтянулся поближе и продолжил попытки «зверского избиения». Арсений вместо того, чтобы его спихивать, обхватил и дёрнул на себя.

– Ну, валяй, возьми меня в кустах, похотливая зверюга, – выдохнул хрипло, утрированно имитируя развратный полустонущий голос не обременённой моралью дамочки. – Изнасилуй, уложив жопой в этих колючках, милый! Я не смогу без тебя жить!

Подействовало. Крыс подпрыгнул на нём, как кот, на которого неожиданно водой попрыскали, плюхнулся на задницу и… моргнул.

– Ты блин… чего? – Охрипло.

Арсений приподнялся в кустах и заржал.

– А ты бы видел свою рожу в этот момент! Я не видел, но представляю очень ярко!

– Да иди ты… – Уже почти обиженно, – пидор. Стоеросовый. Я с ним серьёзно…

– А я тоже серьёзно! – взвыл Перо, протягивая к нему руки. – Своих слов назад не беру… – и, понизив голос, ласково проворковал: – Милый. Тебе же так не хватало моего внимания… надо было сразу понять. Иди сюда, поглажу.

Судя по хрусту веток, Джек отполз назад. Через секунду над ними как молот рока нависла тень.

– Вы что тут делаете? – Спокойный голос Джима.

– Предаёмся разврату, – отрапортовал Арсений. – Всё согласно инструкции по здоровому образу жизни. В час ноль-ноль жёсткий трах в кустиках, в час пятнадцать мирный сон с сопением в подушечку и снами о розовых пони. Джек, не забудь почистить зубы в промежутке.

– Понятно. – Тень Джима кивнула. – Вазелин нужен?

– Уже… ох… – Вздох вырвался непроизвольно, при попытке встать и опереться ладонью, которую тут же резануло дикой болью. – Поздно. Народ, помогите жертве маньячных репрессий подняться из куста. А то так и заночую тут.

– Два идиота.

Беззлобно пробурчав, Джим ухватил его за запястье, помогая подняться. Потом протянул руку к Джеку, но тот, косясь на них как-то странно, забубнил, что он сам может, и так, переваливаясь, выбрался из кустов самостоятельно.

Арсений поднялся, тихо посмеиваясь, принялся выбирать листики и веточки из всклокоченных волос.

– Да не, хорошо получилось. Мне даже понравилось.

Джек при этом переминался с ноги на ногу примерно шагах в пяти от них. Вроде сказать что-то собирался, но потом передёрнул плечами и отошёл подальше, в тень.

– А ну не заныкивайся туда! – позвал его Арсений. – Давай сразу, что собирался. Заяви, так сказать, миру и общественности.

Из тени его негромко послали в далёкое пешее путешествие. Зато теперь насторожился Джим. Ночью выражение лица не особенно видно, а поза – вопросительная. И руки на груди скрестил, и голову чуть склонил набок.

– Арсений, что у вас?

– Да так, младшенький твой собирался раскрыть секрет своего хмурого лика, – Внутри опять начала просыпаться весёлая злость. – Заодно и снять всякие сомнения, правда, Джек? Ну, чего ждёшь? Прекрасный шанс в лицо сказать брату, что о нём думаешь. Мне же не постеснялся.

Снова невнятный голос из темноты. Не особенно ясно, что именно говорит, но точно ругательное.

– Ну, раз ты мнёшься, скажу сам. Он решил, что мы его с тобой, Джим, считаем балластом и решили радостно сбыть куда подальше, чтобы заняться без помех любовными утехами на белых простынях, в перерывах кушая персики, попивая вино и высмеивая никому ненужного никчёмного полуслепого бедолагу. Сердце кровью обливается, чес-слово.

– Безусловно. Вокруг же одни только белые простыни да персики… и… заняться больше нечем…

Джима явно проняло – ответил заторможенно. Джек же как будто скукожился там в своём уголке. Уже потом, не выдержав паузы, дёрнулся будто и зашагал обратно, к навесу.

– Джим, говори с ним, – Арсений почесал лоб тыльной стороной ладони. – Меня он не слушает. А если щас упустить, опять залезет в свой колодец.

– Да тут… врезать только… слова не проймут, мне кажется…

Джим обернулся в сторону уходящего сгорбленного Джека. Кивнул.

– Ладно. Ты тогда спи иди, я тебе завтра руки обработаю. Мы подежурим.

– Я у костра посижу ещё, подсохну. А то из кустов этих весь… А, – Арсений махнул рукой и пошёл к светлеющему пятну костровища. Погреться и впрямь не мешало.