Портреты византийских интеллектуалов. Три очерка

Димитрий Кидонис по приглашению Иоанна Кантакузина стал первым министром (месадзоном). Это Важное в его жизни событие он описал в «Апологии I»: «Захлопнув книги, я отправился к императору, имеющему ум и ценящему науки, и, как казалось, я был ведом провидением добра. Я получил его дружбу и почести, которых не удостоился ни один молодой человек, только что отошедший от школьных учителей, и на которые мог рассчитывать лишь старец, (отличающийся) добродетелью и мудростью... Я стал не менее, как одним из самых близких (его друзей)». Кантакузин, в свою очередь, напишет позднее в своих мемуарах, что Кидонис «всегда находился в царском дворце не только из-за благосклонности, которую в значительной степени он испытывал со стороны императора, но и потому, что, будучи месадзоном, из-за дел имел необходимость всегда быть вместе с императором — ночью и днем» (22, IV.39, V. III, р. 285.4—9).

Должность месадзона была связана с выполнением функций главы аппарата управления империи. Ныне должность месадзона приравнивают к положению премьер-министра (187, 309—338), канцлера либо министра иностранных дел. Л.-П. Рейбо относил к функциям месадзона и финансовые обязанности, заботу об императорской казне (329, 206). В связи с традиционно нечетким разделением функций в государственном аппарате и неопределенностью их весьма сложно говорить об обязанностях лица, облегченного той или иной должностью. Во всяком случае, Димитрий Кидонис был первым советником императора, принимал иностранных послов, вел с ними деловую переписку. Все контакты с императором происходили через посредство Кидониса. В «Апологии I» он писал по этому поводу: «Столь большая должность, которую он пожелал возложить на меня при своем дворе, означала, что, согласно предписанию, ни один из желавших поговорить с ним не мог попасть к нему иначе, как переговорив прежде об этом со мной» (28, 300.31—32). В другом месте «Апологии I» он еще раз написал об этом: «Многие из тех, кто хотел попасть к нему (к императору.— М. П.), как из наших, так и из иностранцев, сначала, как он предписал, должны были приходить ко мне» (Там же, 360.39—41).

Назначение Димитрия Кидониса на пост месадзона было чрезвычайным событием при дворе. Обычно на этот пост мог претендовать зрелый муж, имевший уже значительный опыт в работе подобного рода. Кидонису же было лишь двадцать три года. Вероятно, симпатии к отцу Димитрия были для Кантакузина определяющими в его выборе. Но, может быть, на него произвели впечатление также образованность молодого человека и его преданность Кантакузину: и то, и другое Кидонис настойчиво демонстрировал в течение шести лет. Не следует думать в связи с этим, что Димитрий не был искренен, но, надо полагать, он надеялся быть замеченным.

Несомненно, такое неожиданное для окружения императора назначение не могло не вызвать неприязнь у тех, кто мог рассчитывать на такую должность в связи с возрастом, опытом и заслугами. Кидонис пишет по этому поводу: «...Люди, находившиеся у власти... говорили, что опасно и несправедливо возлагать на совсем молодого человека такие полномочия, которых едва лишь добиваются много потрудившиеся люди» (Там же, 300.33—36). Особенно были недовольны назначением Димитрия Кидониса на должность месадзона те, кто мог уже сослаться на свои значительные заслуги «в качестве своего рода награды за свершенные труды» (Там же, 36—37).

В начале пребывания Димитрия Кидониса в назначенной должности император всегда защищал месадзона от всех нападок со стороны завистливых и тщеславных придворных: «Василевс откровенно ненавидел и называл клеветниками тех, кто тайком стремился очернить меня перед ним» (Там же, 369.91—93). По Кидонису, Иоанн Кантакузин «давал понять, что те, кто хочет оклеветать меня перед ним, говорят вздор» (Там же, 369.95—97). Автор «Апологии», активно проводя мысль о доброжелательном отношении императора к нему, постоянно подчеркивает, что тот мало принимал во внимание недовольные лица» (Там же, 360.37—38).

Мало того, Кидонис видел, что, поняв непримиримую позицию императора, сановные лица зачастую были вынуждены менять свою точку зрения на противоположную: «Они добивались прямо противоположного тому, чего хотели. Приходя как обвинители (kategoroi), они тотчас же меняли позицию на защитников (sunegoron) и уходили, восхваляя (меня), ибо император принимал их бесчестность за свидетельство моей чистоты и (укреплял) изо дня в день мое положение. Он сделал много хороших дел с моей помощью и давал понять, что те, кто хочет оклеветать меня перед ним, говорят вздор» (Там же, 369.91—97).

Таким образом, в начале своего пребывания в должности месадзона Димитрий Кидонис находил полную поддержку и понимание со стороны Кантакузина.