Портреты византийских интеллектуалов. Три очерка

В своих политических оценках Димитрий Кидонис чаще всего оставался ученым. Он не смог признать исихазма, считая его проявлением невежества. Симпатии к Западу определялись во многом его преклонением перед его культурой. Когда один из последних учеников Кидониса, Раден, решил, вопреки советам старика-учителя, поступить на службу к Мануилу II, Кидонис написал ему, что служить императору, конечно, является честью, но в конце концов, в отличие от интеллектуальных занятий, непременно придет пресыщение политическими буднями (359, 220). Думается, что подводя итоги жизни, Кидонис сожалел, что из-за этих многолетних политических буден он не смог полностью реализовать себя в сфере науки.

«Ученая дружба»

Научные штудии были для Кидониса с юности самым желанным занятием. Правда, чаще жизнь позволяла ему лишь мечтать о спокойных раздумьях с пером в руке. Быстротекущие дни были заполнены служебными делами и почти не оставляли времени для досуга, столь необходимого для научных занятий. Может быть, поэтому именно с Италией и связывались мысли Кидониса о далеком и почти недосягаемом причале, где можно было бы, отдохнув душой, погрузиться в глубины знаний.

Как ученый Димитрий Кидонис был склонен прежде всего к тем проблемам, которые для его дней были остро дискуссионными и лежали в основе идейных разногласий. Это прежде всего богословско-философские тракты «Защита св. Фомы», «Об исхождении Святого Духа» и другие[5], где ученый излагает отдельные константы латинской теологии и ищет пути для воплощения идеи единства церквей.

К этой группе сочинений Димитрия Кидониса примыкает большое количество выполненных им переводов латинских авторов — Августина, Ансельма, Фомы Аквинского и других. Переводы Кидониса имели не меньшую научную ценность, чем его трактаты.

Сочинение «О презрении к смерти» содержит мировоззренческое кредо писателя, определившего созидательное и творческое содержание человеческой жизни. Присутствие же в душе человека памяти о смерти, внутреннего «memento mori» должно поднимать его над сиюминутными заботами и придавать мудрость в осмыслении назначения человеческой жизни.

Речи Димитрия Кидониса более связаны с животрепещущими политическими проблемами. Обращения, направленные к Иоанну Кантакузину и Иоанну Палеологу, поднимают проблему идеальной власти и содержат оценки политической ситуации в обществе. В других речах рассматриваются вопросы, связанные с турецким продвижением и необходимостью принять помощь латинян, выражается отношение автора к городскому восстанию. Столь же остры и его «Апологии». Первая из них содержит резкие оценки внутренней и внешней политики Византии, а также идейно-политической ситуации в обществе. «Апология III» написана в защиту позиции своего брата Прохора Кидониса.

Значительную часть наследия Кидониса составляют его письма. Он сознательно относился к ним как к наследию, понимал, что они его переживут, копировал письма в тетради, которые и легли в основу современных публикаций.

Перу Кидониса принадлежат риторические вступления к императорским документам (358), а также «Sententiae variae», содержащие короткие выдержки по философии, религиозным и нравственным вопросам (17, 66—67), «Труд арифметический» и ряд других сочинений. Многие научные труды Димитрия Кидониса не изданы, и мы знаем о нем больше как о политическом деятеле, нежели об ученом.

Непременным условием научных занятий является среда, общение, диалог с равными себе. Потребность в научных контактах отражена в письмах Димитрия Кидониса.

Для византийской интеллектуальной среды характерно такое понятие, как «ученая дружба». Такой род отношений предполагал духовное единство на основе общей интеллектуальной увлеченности. Собственно говоря, «ученая дружба» уходит своими корнями в античность.

Судя по письмам Димитрия Кидониса, отношения дружбы занимали в его жизни большое место. Среди близких по духу людей были его учителя, сверстники, в число которых входили его школьные друзья и земляки, а позднее друзьями Кидониса стали его ученики.