Португальские письма

Письмо четвертое

О, как много мне хотелось бы сказать вам, так же, как и вам мне, и как много бы я вам сказал, ежели бы думал, что вы поверите моим словам, и ежели бы не знал с некоторых пор, что у вас появились странные и неблагоприятные мнения касательно моей чести и любви. Тщетно я пытался разъяснить вам свои чувства: в своем последнем письме вы тем не менее почитаете меня неверным любовником и обманщиком. О, как отчетливо я предвидел несчастье, которому суждено было меня постичь, и как постоянно опасался, что вы позабудете о моей любви и верности, как только я удалюсь. Но возможно ли? вам мало подозревать меня с той поры, как я уехал, вы пишете, будто я не любил вас даже, когда был в Португалии. О, жестокая! сколь горек для меня этот упрек, сколь остро я его чувствую! Итак, я вечно притворялся? Неужто ваша страсть, ваша любовь была столь мало прозорлива, что не могла распознать мою наигранность и принужденность? И как она могла стать столь проницательна после моего приезда во Францию, чтобы дать вам почувствовать многое такое, чего вы не замечали в свое время? Верьте мне, дорогая Мариана, вы не обманулись, когда поверили, что я вас люблю, и вы по-прежнему не обманетесь, поверив мне, что я люблю вас более чем когда-либо и более всего на свете. Да, Мариана, я полюбил вас, не задумываясь ни о будущем, ни о тех последствиях, которые сможет повлечь за собою моя любовь; я предался вам всецело с той минуты, как увидел вас; напрасно мой разум твердил мне, что настанет день, когда придется уехать; любовь наперекор ему убеждала меня, что я никогда не уеду: сердце говорило мне, что оно не примирится с этим, и я уверял себя, что не смогу это сделать. Я признался вам в том, как сильно взволновали ваши глаза мою душу; вы, надо сказать, поверили мне и сжалились надо мною; вы даже полюбили меня, и мне это слишком лестно, чтобы я мог забыть о том или притвориться, будто ничего не заметил: да и как вам было не поверить мне, не пожалеть и, осмелюсь сказать, не полюбить меня? Во взгляде моем вы прочли такое чистосердечие, такую искренность, в речах моих услышали такую правдивость, а в обращении с вами увидели такую ненадуманность и безыскусственность, что не смогли мне не поверить. Когда я поведал вам о вспыхнувшей во мне страсти, о том, что испытываю к вам в душе, о пламени, которое пожирает меня и которое сумело из ваших глаз проникнуть мне в сердце; когда я вам открыл мои душевные волнения, мои надежды, мои опасения и подавленное состояние, в которое привели меня все эти чувства, разве то малое, что вы могли для меня сделать, не означало проявить отзывчивость и жалость к стольким бедам, коим вы были причиною? Впоследствии моя неотступность, мои мольбы, мои сетования, мои слезы, словом, моя страсть, пробудила в вас ответное чувство. О, как я был счастлив в ту пору! Вы это поняли по тем бесчисленным знакам любви, которые я вам проявлял и в которых вы не сомневались, как ныне; это вас побудило щедро одарить меня вашими ласками и позволить мне провести бесконечно сладостные часы наедине с вами, с той отрадою и теми восторгами, которые лишь вы одна способны доставить. Вам памятны эти восторги и услады; но вы, конечно, не хотите вспоминать о том, сколь самозабвенно я предавался и тем и другим. И вы упрекаете меня в том, будто я даже в эти минуты проявлял какую-то холодность. О, Мариана, как вы можете так говорить! Гранитный утес, и тот способен ли на такое? Неужто вы забыли, сколько радости доставляли вам те минуты, когда я бывал чрезмерно порывист? Не вы ли не раз этим восхищались? Вы даже как-то сказали мне, что я вас слишком люблю, а ныне вы твердите, что даже тогда я вас не любил. Увы! быть может, я буду прав, ежели скажу вам, что вы меня больше не любите. Вы недостаточно уважаете меня, чтобы глубоко любить. В ваших письмах я чувствую какую-то большую нежность и трогательность, и это дает мне отраду; но, невзирая на все ваши слова, я не могу представить себе, что вы можете меня любить, доколе будете верить в то, что я вас вовсе не люблю и никогда не любил. Перемените же ваше мнение, думайте обо мне хоть чуточку лучше: какие бы основания ни были у меня усомниться в вашей верности, я никогда не желал вам об этом говорить; я хочу быть уверен в том, что вы оступились, прежде чем вас обвинить. Эти ревнивые подозрения пробудились во мне лишь несколько дней назад; это не мешает мне, однако, любить вас от всей души и просить твердо верить в то, что ваши горести, о которых вы мне непрестанно пишете, становятся для меня совершенно непереносимы, и, хотя, быть может, для вас они не так уж велики, для меня они непомерны. Они убеждают меня в том, что вы любите; пусть же участие, которое я принимаю в ваших печалях, убедит вас столь же несомненно, что я всегда всецело ваш. Прощайте!

Письмо пятое