Порубежье (СИ)

— Жена тролля Вендова… — пролепетал несчастный лепрекон.

— Что жена Вендова? Скончалась?

— Пока нет, только что приходила. Он всю ночь маялся… Только под утро заснул…

— Под утро он должен был встать и отправиться на службу.

— Она заперла его на ключ и заклятие на дверь наложила, чтобы не мог выйти из дому, потому что он такой старательный, — закончил секретарь.

Кощей подумал, что жена тролля Вендова спятила, ну да это проблемы Вендова. А остальные?

— Иди и выясни. Я жду, — повторил он и уставился на секретаря.

На грани истерики лепрекон схватился за серебряное блюдечко. Золотое яблочко, размером с небольшую сливу, никак не хотело катиться. С третьего раза наконец получилось, и лепрекон потребовал показать сотрудников. Из восемнадцати отсутствующих лишь один сам показался. В остальных случаях взору предстали по очереди три жены, одна домработница и две мамаши. Все они говорили примерно одно и то же: несчастный тяжко болен, промучился всю ночь, только что заснул, так что будить ни за что не будут. Искомые сотрудники умело притворялись мертвыми, тихонечко лежали под одеялами и на вопли секретаря не отзывались… Назвать болезнь никто не захотел.

И только один лично отозвавшийся сотрудник, тот самый тролль Вендов, служивший хозяину главным счетоводом-казначеем, слабым голосом сообщил, что проснуться-то он проснулся, но сил нет встать, с трудом поднял голову. И просит дать ему еще хотя бы два часика, как бы опять не схватило…

— Да ты хоть скажи, что с тобой! — в полнейшем отчаянии вскричал секретарь. — Хозяин в тереме рвет и мечет, я должен к нему сейчас идти с докладом! Что у тебя, скажи ради его спокойствия! Что за эпидемия такая на вас напала?

— А что? — без особого интереса просипел больной. — Еще кто-то?

— Да все! Никто не явился! Контора пустая! Бумаги валяются! Со вчерашнего дня я никого не видел! Родные твердят — заболели! Всю ночь все мучились. А мне необходимо хозяину доложить!

— Надо же! — прошелестело в трубке.

— ЧТО У ТЕБЯ?!

Вдруг ощутив прилив сверхъестественных сил, главный счетовод почти заорал в трубку:

— Понос у меня! Сногсшибательный! — И рухнул на подушки. На большее сил у него не хватило.

Переварив поразительное известие, мужественный секретарь явился к царю на расправу.

— Десять раз никто не отозвался, с семью адресами говорил, но лишь в одном случае с самим заболевшим, с Вендовым. Все промучились ночь и не в состоянии прийти на службу.

— Что с ними? — рявкнул царь.

— Никто не пожелал ответить. Только тролль Вендов…

— Получит премию. Ну?!

— Расстройство кишечника в необычайно сильной форме, — элегантно выразился лепрекон.

— Какого рода расстройство? Конкретнее.

— Ну… такого… слабительного…

— Понос! — дошло до Кощея. — Сразу у всех? Что за холера?

— Нет-нет, вряд ли холера! — попытался успокоить царя верный секретарь. — Но они мучились всю ночь и очень ослабели.

— А их еще несет?

— Похоже, нет. Но очень, очень ослабели! На службу явиться не могут.

Кощей задумался. Трех секунд хватило.

— Тогда пусть их принесут на носилках. Вызови Милована, Пильчицу и Ганса-Носа. Последний срок — пятнадцать минут. Записал? А сам немедленно разыщи черновик нашего договора с западным королевством. Слышишь, именно черновик, а не окончательный вариант!.. И как найдешь, сразу бегом сюда. Кощей погладил кошку и аккуратно опустил ее на пол.

Несчастный лепрекон, хоть и избежал ночных мучений, теперь отдувался за всех. Искал черновики договоров, проверял, прибыли ли товары по назначению, в общем, долбился как дятел. Впрочем, носилки трем названным сотрудникам не потребовались, они прибыли самостоятельно, в запряженных холеными конями колясках, предварительно потребовав приготовить им по стакану крепко заваренной ромашки и по сухарику. А Пильчица пожелала два яблока.

Отдав основные распоряжения, Кощей направился в кабинет, но решил между делом заглянуть в покои Морены. При наложенном на замок заклятии, выйти дальше чем в сад она не могла. И для ее безопасности, кстати. С ее-то любовью к интригам и способностью даже обычное молоко превратить в отраву… И это без колдовства, заметьте!

Рыжеволосая, статная, очень высокая, под стать самому Кощею, женщина сидела у окна. Одеваться она любила как богатые русские бабы, в длинные кафтаны с разрезанными рукавами, разукрашенные жемчугами кики. Правда, это совсем не вязалось с богиней, насылающей болезни.

Морена так же прекрасно разбиралась и в ядах, и травах, и даже знала, как вылечить любую болезнь. Только этого не делала. А если и делала, то только чужими руками. Как она сама говорила, разбирать то, что самой подстроено, не интересно, а других, незнакомых ей болезней в мире нет.

Кощей философски относился к ремеслу любимой. Ведь не по глупости али злобе душевной Морена чинила беды всему живому. Таково предназначение, у каждого оно свое. И хорошего, и нехорошего в мире равновесно должно быть.

У дверей в покои Морены царь притормозил, прислушиваясь к занятному разговору.

— Вот, Марфа, вот это еще возьми…

— А что это?

— Да ягоды тиса.

— А на что они?