Поручики по адмиралтейству

Беляев, как офицер и человек чести, конечно же отказался. Был бой. «Кореец» был взорван, а Руднев положил свой крейсер на мелководье без серьёзных повреждений. Собственно, на данный момент «Варяг» с новым именем и новым флагом уже проходит ходовые испытания после ремонта, японцы очень спешили с его восстановлением. Вот и подумайте: какое решение принял Руднев и стоит ли его уважать за это?

– У вас есть доказательства? – довольно резко поинтересовался министр.

– Всё со слов Беляева. Я с ним разговаривал, как с вами сейчас, в одном из салонов Владивостока. Кстати, адмирал Витгефт приказал ему молчать об этом. И знаете, что самое противное в этой ситуации?

– Говорите.

– Самое противное, что Рудневу за это не будет ничего. НИ-ЧЕ-ГО. Его будут чествовать как героя битвы в Чемульпо. Сор ведь не выносят из избы, не так ли?

– Вы интересный молодой человек. Честно признаться, не приходилось сталкиваться с подобными вам, – сказал министр, откинувшись на высокую спинку стула, и выбил пальцами дробь по столешнице. – Каждый раз вы меня поражаете. Я подумаю над вашими словами, а пока оставьте нас. Постарайтесь в ближайшие дни не покидать город: возможно, будет курьер или вызов.

Слегка кивнув, близнецы покинули кабинет министра, причём двигаясь чуть боком и не сводя глаз с присутствующих в кабинете. Намёк на то, что доверием присутствующие не пользуются и поворачиваться к ним спиной братья не собираются, был ясным. Похоже, это поняли все. Министр покраснел от гнева, а вот промышленник только хмыкнул, не сводя с близнецов настороженного взгляда.

Контр-адмирал также был красным от гнева: во время разговора было видно, что он едва сдерживается, чтобы не высказать всё то, что он думает о братьях Баталовых. Всё же какой-никакой инстинкт самосохранения у него был. Но когда братья закрыли за собой дверь, адмирал, судя по раскатам могучего голоса, донёсшегося из кабинета министра, всё же взорвался.

А близнецы направились к выходу, спустились вниз, вышли на улицу и, вскоре поймав экипаж, покатили домой, где не были больше года.

Два дня власти про близнецов не вспоминали, а в доме Баталовых – постоянные гости, да ещё посыльные с приглашениями посетить то или иное мероприятие. Анна Васильевна с компаньонкой уже расспросили всё о боях в Жёлтом и Японском морях, в курсе и о наградах, и о суде, что лишил близнецов всего. Даже документы с решением суда внимательно изучили. Гости тоже интересовались и читали их. Ну и о причинах узнавали.

Естественно, я выдавал им версию без взрывов в Вэйхайвэе, но о китайцах-помощниках рассказал: как они нас предали, ограбив после продажи последнего приза, и как мы чудом выжили. Рассказал и о том, из-за чего пришлось бежать с флота, и про офицерский суд, и про уверенность свою в том, что меня убьют в городе, как Макарова. Многие сочувственно кивали. А что? Министр не запрещал говорить на эту тему: видимо, ошарашенный нашей беседой, которая явно пошла не так, как он рассчитывал, позабыл об этом.

Анна Васильевна приняла информацию к сведению, но не особо расстроилась, что мы не будем дворянами, и, засучив рукава, принялась продавать рис. Товар был вполне ходовой и легко ушёл, тем более поздняя осень, скоро начало зимы, цены растут.

А судно, на котором мы пришли, я включил в нашу морскую компанию по перевозкам тропических фруктов. Теперь четыре будут работать на этих рейсах. В принципе, больше и не нужно, имевшиеся суда вполне справлялись. Тем более новичок скоростнее других судов, да и больше по классу и размеру. Старпом стал капитаном (патент у него был), получил все необходимые бумаги и готовился через пару дней принимать на борт пассажиров и отправиться в свой первый рейс. Продажа билетов уже началась, информацию дали в газетах. Телеграммы поставщикам уже ушли, будут ждать.

Поскольку одно из судов компании находилось в ремонте (серьёзная поломка), «Феникс» оказался как нельзя кстати. Грузооборот падать не должен, в столице уже привыкли к свежим фруктам и овощам из Африки. Одного штурмана с ремонтируемого судна я перевёл на «Феникс», чтобы объяснил новоиспечённому капитану специфику местных рейсов, так он быстрее освоится.

А сегодня, на третий день, прибыл фельдъегерь из Морского министерства, привёз пакет. Я при нём вскрыл, почитал, похмыкал, и братья по очереди расписались. Это был документ о неразглашении военных тайн, причём прошедший над близнецами суд также входил в эту сферу, о чём в документах было отмечено особо. Да только поздно, все уже всё знают, сегодня в газетах выйдут мои первые интервью. Поэтому я указал дату и время подписания документа, чтобы мне не вменили в вину раскрытие тайны (это до подписания было), вернул пакет посыльному, и тот отбыл.