Пощёчина генерал-полковнику Готу

– Вона, – указала бабка на печь, – дрыхнуть тама, намаевшись.

– А невестка где?

– Так, считай, ужо неделю нету. Как в воскресен дён яички и цыплят на лисапеде повезла в Слуцк на рынок, так и нету.

Гордеев рассказал бабке о войне, о том, что в Слуцке немцы, что отступает Красная армия, что бойцы его голодны. Баба Зося – так звали хозяйку – выслушав, утёрла слёзы с морщинистых щёк краешком платка, промокнула глаза, помолчала. Потом тихо поднялась, вытащила из-за занавески две вёдерных корзины. В одну из большого чугуна высыпала гору варёной картошки, туда же, предварительно обернув в чистый рушник, положила свежевыпеченный хлеб в виде большого усечённого конуса. В другую корзину насовала какие-то мешочки, кулёчки, бумажные пакетики, а сверху уложила завёрнутый в вощёную бумагу брусок сала.

– Не крыудуйте[5], сынки, чем богаты. Останьтеся на ночь.

– Спасибо мать, – Гордеев поклонился в пояс, – идти нам надо. Спасибо.

Ефременко был доволен. Отряд на какое-то время обеспечен провизией. Он пересыпал картошку в свой мешок, аккуратно уложил туда же пакетики с пшённой и перловой крупой, сушёными грибами, лаврушкой, мятой, хлеб и сало. Пустые корзины аккуратно поставил на крыльцо хаты. Из колодца во все фляги набрали воды с лёгким болотным привкусом. Теперь до самого Днепра можно топать!

Под утро, ещё в сумерках, отряд благополучно перескочил шоссе и до полдня без остановок шёл на северо-восток. Выжутович, вернувшийся из разведки, доложил:

– Товарищ капитан, вышли на железнодорожное полотно. Всё тихо.

До заката Гордеев приказал отдыхать. В глубокой лощине развели костёр, в подобранном где-то ведре сварили пшённой каши с салом, напились чаю из листа мяты и брусники. Сытые бойцы стали устраиваться на отдых.

Послышались какая-та возня, треск сучьев, чьи-то требовательные голоса. Выжутович привёл обезоруженных пограничниками трёх красноармейцев, один из которых подошёл к Гордееву, вскинул руку к пилотке.

– Товарищ капитан, докладывает начальник караула младший сержант Костюшенко. Сводная рота из остатков стрелкового полка, сапёрного батальона и батальона связи выходит из окружения.

– Где ваши люди? – спросил Гордеев.

– Тут, неподалёку. Разрешите, отведу вас?

– Останетесь здесь.

Костюшенко робко попросил:

– Вернули бы винтовки, товарищ капитан.

– Вернём, когда проверим.

В густом ельнике вповалку, прижавшись друг к другу, лежали красноармейцы, много красноармейцев. Некоторые спали, обняв винтовки. Подошёл невысокого роста, худой, болезненного вида капитан в изорванной гимнастёрке с чёрными петлицами и сапёрными эмблемами на них. Левая раненая рука была на перевязи из грязного бинта. Он вскинул руку к пилотке, представился.

– Начальник штаба отдельного сапёрного батальона капитан Верхний.

Не до конца отошедший от контузии и плохо слышавший Гордеев не понял, кто верхний, к кому это относится. Он смущённо переспросил:

– Что верхний? Простите, не расслышал.

Сапёрный капитан, видимо, понял состояние капитана-танкиста и доложил громче:

Капитан Верхний! Фамилия у меня такая – Верхний!

– Капитан Гордеев, командир танкового батальона. Сколько с вами людей?

– Сто двадцать семь по списку. Восемь командиров в званиях от младшего лейтенанта до капитана. В основном командиры взводов и рот. Тридцать два раненых, из них девять тяжело. Лекарств и перевязочных средств не имеется.

– Как с оружием и боеприпасами?

– С оружием плохо. Винтовок штук сорок, ручной пулемёт Дегтярёва, три ППД, два ППШ, у командиров ТТ и наганы. Патронов – не более обоймы на винтовку, по диску на автомат и два диска на дегтяря. Продовольствия нет никакого.

Гордееву понравился этот сапёрный капитан. Уверенный взгляд, спокойный и толковый доклад. Сапёр закончил, извлёк из полевой сумки документы и, передав их Гордееву, сказал:

– Здесь командирские книжки, комсомольские и партийные билеты погибших, список личного состава. Принимайте командование, капитан.

С минуту поколебавшись, Гордеев приказал:

– Соберите через пятнадцать минут командиров, я пока просмотрю документы.

Когда сапёр ушёл, Гордеев приказал Ефременко:

– Вместе с Уколовым осмотрите раненых, найдите что-нибудь для перевязок и обязательно перевяжите этого капитана. Поделите оставшуюся картошку, сухари и сало между бойцами. Назначаетесь старшиной роты. Исполняйте.

Ефременко откозырял и растворился в чаще. Среди командиров в основном были взводные стрелковых частей, один лейтенант-пограничник и старший политрук из 30-й танковой дивизии. Собравшиеся на поляне командиры представились Гордееву по старшинству. Выслушав каждого, он объявил приказ: