Посланец Солнца, или Молодец из колодца

И Силослаб изобразил прикольную до невозможности «ласточку», балансируя на одной ноге и растопырив в сторону ручищи-корявки.

— А шпагат?

— В момент! Хошь продольный, а хошь поперечный!

Закряхтел он, приседая, но — странное дело — оба варианта растяжки на суд Ванин представил.

— Ну а… «свечку» можешь?!

— Легче лёгкого! — выпалил вошедший в раж акробатище, затем на спину он улёгся, ноги вверх задрал и подпёр себе бока руками.

Ещё и носочки огромные оттянул для пущего блезиру.

— Ну вот, — объявляет тут Ваня зычно, — я тебя на лопатки и положил! А ты ещё сомневался, верзила…

— А-а-а! А-а-а!.. — взревел великан, на ноги подхватываясь, — Опять ты меня обманул, хитромудр лядов! Опять, понимаешь, околпачил!

А сам от досады чуть было даже не плачет.

— Вовсе я тебя и не обманывал, — пожал плечами Ваня, — Я просто победил тебя силою ума. А сила ума покруче будет, чем сила мяса.

Силослаб и успокоился мало-помалу.

А потом сызнова он развеселился да уверенно этак и говорит:

— Что ж, осталось тебе, мошенник ты этакий, последнее моё испытание преодолеть. Но уж здесь-то тебе будет не отвертеться! Твой хитрый ум не поможет тебе больше ни капельки. Да-а! Мы сейчас пойдём и займёмся с тобою… э-э-э… перетягиванием каната!

И он повёл Ваню за железный свой замок.

А там было устроено нечто вроде великанского парка. Ровными рядами стояли в аллее приземистые дерева, и их толщина поистине была невероятна.

Между ними же находилась утоптанная земляная площадка.

— Вот тут, значит, и потянем, — сказал, ухмыляясь, Силослаб, — Сейчас за канатом я быстро смотаюсь и сразу начнём!

И побежал трусцою в замок.

Приволакивает он оттуда длинный весьма канатище и поперёк площадки на землю его кидает. А у нашего Вани уже созрел планчик одного обмана. И пока Силослаб метки на земле размечал, Ваня взял да свой конец каната к дереву и привязал. Циклоп-то был близорук и вдаль видел плохо. Авось, думает Ваня, и на сей-то раз сделаю его лохом…

Разъяснил громадный хозяин немудрящие соревновательные правила и оговорил он строго-настрого, чтобы Ванька сам руками за канат взялся. А потом они по своим местам отправились, да и принялись, по команде верзилы, тянуть канатище что было силы.

Натянулся канат как струна, а Ваня его держит, и борение неимоверное на лице изображает. А зато Силослабу ничего изображать не было надобности, ибо он и так что есть моченьки там напрягся.

Вот протянулась минута, потом другая…

Ослаб заметно гигант, запыхался, пот с него катил аж градом — а у них с Ваней всё ничья получается да ничья!

Наконец, ноженьки Силослабовы по земельке скользнули, и брякнулся он грузно на зад.

— Тяни, брат, тяни, не сдавайся! — подбадривает его Ванька громогласно.

Тот и потянул из последней силёшки. А упора-то у него не было больше. Вот и затянул азартный верзила самого себя за черту разделительную.

— Всё, финиш! Я выиграл! — назначил Иван себя победителем, — А ты ещё хвастался, недотёпа позорный, ты ещё надо мною смеялся!..

И покуда Силослаб пот с хари утирал да с земли, покряхтывая, поднимался, Ваня уже к дереву успел смотаться и канат от комля отвязал.

— Да-а, — протянул смущённый явно гигант, — А ты и взаправду силач-то, Иван. Силач просто удивительный. Надо же — самого меня победил!

— Ладно, — говорит ему тут Ванька, — Надоело мне с тобою трепаться. Мне домой пора. Давай-ка скорее свою эту гадость, и я отселя отчаливаю.

И пока циклоп сызнова ходил в дом за таблетками для Вераны, Ваня вдруг вспомнил о записочке, ведьмой ему данной. Вернулся Силослаб назад, протягивает Ивану бутылёк с чёртовым своим допингом, а тот ему записочку мачехину и подаёт: на, мол, от сестрицы тебе кое-чего…

Как прочёл великанище ведьмачьи сии каракули, так даже глазу своему не поверил он сразу. Снял он с носа очко и линзу на нём старательно протёр, а потом снова весть ту проштудировал раза три или даже четыре.

— Фьють! — он аж присвистнул, бумажку от себя отшвыривая. Да и говорит, к Ивану оборотившись:

— А ведь я Иван, это… съесть тебя теперь обязан. Да-да. Того от меня требует непременно мачеха твоя злая, а моя, выходит, родная сестра. Так и пишет тут, зараза: сожри, дескать, этого стервеца Ваньку во что бы то ни стало. Вот такие-то, браточек, дела…

Тут уж Иванушка по-настоящему перепугался.

А что, посмотрел он на циклопа обескураженного — такой ведь и впрямь-то сожрёт. Сожрёт, орясина тупая, и даже не подавится.

— А это ты что же, — стараясь испуга не выказывать, Силослаба он спрашивает, — никак людоедством, выходит, балуешься? Ай-яй-яй-яй-яй!

— Чего ай-яй-яй?! Чего ай-яй-яй-то?! — разнервничался вдруг гигант, — Разве ж ты из сказок не знаешь, что великаны людями частенько питаются? А что — и едим! Нам же нужны эти… как их там? — а, протеины! Мы же в этом не виноваты. Просто природа наша такая, а против природы идти ведь нельзя: выродишься ещё к чёртовой бабушке!

— Я те съем! — погрозил Иван кулаком людоеду, — Ишь, нашёлся ещё здесь каннибал! Я ведь испытания твои сдал? Сдал. Вот и отпускай, давай, меня на фиг!