Посланники Великого Альмы (Книга 1)

- Все успокоились, все! Увидели золото - и потеряли рассудок, им больше ничего не надо, и без того в глазах желто! Вот ваш друг, Руис, так не думает. Он другого пошиба - целеустремленный, прямой и жесткий. А вы как хотели! Открывать и покорять - вот наш девиз. Держите сердце на замке, любезный, а ключ отдайте Кортесу, уж он-то вам его ни за что не вернет. Если это все, идите, сейчас время завтрака. Не хотите присоединиться ко мне?

И дон Иларио, с усмешкой ответив на сухой кивок головы Руиса, недобро проводил его глазами.

"Черт! Черт! - Антоньо налево и направо хлестал шпагой, срезая ни в чем неповинные узорчатые листы папоротников. - Больше не могу. Бегом, ползком, вплавь, но... домой!"

Он, не разбирая дороги, миновал густую поросль бамбука, что находилась к югу от города, и оказался на поляне с хмельным запахом соцветий невысокой травы. Ноги подкосились, и он рухнул в траву. Место гнева и безрассудности заняла глубокая апатия. Несколько минут назад он, спокойно миновав пост у главных ворот и оставаясь никем незамеченным, дал волю кипевшему в нем возмущению. И вот сейчас, когда беспомощность съела его безрассудство и отрыгнула равнодушием, он понял, что устал. Устал от всего: от раны, от треклятой руки, ломавшейся, как старая повозка, от крови, от чувства, которое смеялось над ним, обзывая "слабаком". Устал от жизни...

Антоньо с надеждой посмотрел в густую чащу, безумно надеясь, что оттуда выйдет лев и загрызет его. А он даже не будет сопротивляться. Шпага полетела в сторону. Но из леса никто не выходил. Напротив, откуда-то сзади он услышал приятный женский голос, спросивший по-испански:

- Твоя?

И вслед за этим - холодное прикосновение стали на шее.

Командору не давали покоя ни утром, ни вечером. Ни свет ни заря приперся один, а только он собрался растянуться в гамаке, чтобы мирно отойти ко сну, - пожалуйста, пропал, видите ли, Антоньо Руис! А кто он такой, этот Руис, чтобы из-за него болела голова? Сопливая размазня - вот он кто такой. Дон Иларио так и сказал Кортесу, поднявшему тревогу.

- Ваш друг смалодушничал и пустился в бега. От самого себя пустился. Но ничего, скоро он остынет, подумает в тиши какой-нибудь банановой рощи, одумается. А я поговорю с ним особо.

- Нужно организовать поиски, - заикнулся было Кортес.

- Чего?! И вы туда же? Вы тоже пришли чего-то требовать от меня?

- Но сеньор Иларио...

- Вы со своим Руисом вот где у меня сидите! - командор стукнул себя по печени. - Словно вас подослали ко мне, будь вы трижды растерзаны хищниками! Я и пальцем не пошевелю ни для вас, ни для этого сумасброда. Вы - другое дело, ищите хоть всю ночь, но завтра, завтра к утру принимайтесь за свою работу. Кстати... Они что-нибудь наковыряли там?

Кортес виновато развел руками.

- Об этом просто смешно говорить, дон Иларио. Работа тяжелая, а дети дохлые как мухи. Двое едва не загнулись в шахте.

- Ага! А вы их кормили?

Кортес молчал.

- Я спрашиваю: вы их кормили?

- Они не хотят есть.

- Это они вам сказали?

- Они все время молчат. Но если бы даже и разговаривали, я бы все равно ничего не понял.

Командор изобразил на лице восторг.

- Отлично! Браво, Кортес! Я вам аплодирую! Но завтра, - он насупил брови, - перед тем как вести их на прииск, дайте им попастись... в той же банановой роще, где, наверное, сейчас сидит ваш друг. Ежели, конечно, он не слопал с горя все бананы. А если серьезно, то вначале приведите их ко дворцу, я лично хочу удостовериться в основании беспокойства вашего приятеля.

"Действительно, сумасброд, - со злостью думал Кортес. - Но ничего, все равно завтра объявишься".

- Так твоя или нет?

Ответа пришлось ждать долго. Наверное, минут пять. За это время обладательница приятного голоса несколько раз обошла вокруг Антоньо, разглядывая его, а тот крутил головой, стараясь не упустить из виду её. Но не потому, что она угрожала его жизни - шпагу она сразу же отвела от его шеи, а потому, что не мог оторвать взгляда. Эпитеты красивая, прекрасная к этой девушке не совсем подходили. Она была в глазах Антоньо... дикой. Дикой, как эта природа вокруг нее. Природа гармонировала с ней во всем: чуть раскосые глаза не были идеалом, но в них было что-то от дикой серны; непонятного цвета волосы с рыжеватым отливом походили на гриву дикого мустанга; в мягкой поступи сквозила грация дикой кошки. От неё разило легкостью, свободой, необузданностью... и азартом. Особенно, когда она говорила.

"Бог мой! - лепетал Антоньо, - у меня слуховые галлюцинации". В том, что девушка - не видение, он понял чуть раньше. Несомненно было и то, что она - одна из жриц, которых де Аран ищет у водопада. "Но помилуйте..."

- Ты что - говоришь по-испански? - задал он весьма глупый вопрос.

- Нет, я хожу по-испански. По-французски бегаю, думаю по-английски, а вот разговариваю по-американски.

Руис почувствовал яд в последних словах жрицы, хотя не понял о чем идет речь.

- Так это твоя шпага?

- Моя.