После Ельцина. "Веймарская" Россия

на традиционный волюнтаризм “русской идеи”, на твердую веру, что ровно ничего предопределенного в истории нет и при большом желании всегда ее можно повернуть вспять. Зачем далеко ходить - удалось же “красным” разрушить великую царскую империю при помощи жидо-масонского заговора! Стало быть, чтобы вернуть ей величие, нужно что? Правильно, подготовить столь же мощный “патриотический” контразговор. Как с такими взаимоисключающими идеями вступать в союз, однако?

Требуется, очевидно, нечто третье, примиряющее в себе и “красный” детерминизм, и “белый” волюнтаризм. Что-то, с одной стороны, 210

ученое и систематическое, гарантирующее, что будущее просто не может не быть за новой оппозицией, а сдругой - зажигательное, мобилизующее и способное поднять массы. Что-то, иначе говоря, не совсем социалистическое и не совсем националистическое, не “красное” и не “белое”, а национал-социалистическое, если хотите - “коричневое”.

Но только не в вульгарной и скомпрометированной форме “монархического фашизма” Дмитрия Васильева или “православного фашизма” Александра Баркашова, вся идеология которых списана с нацистских учебников и сводится, по сути, к площадному антисемитизму. В России, положившей миллионы своих сыновей в борьбе с нацизмом, серьезные политики остерегаются пользоваться его отбросами. Читатель, может быть, помнит: Проханов, Кургинян, Жириновский — каждый по-своему решает эту проблему как важнейшую для собственного политического имиджа.

Нет, новая “коричневая” идеология должна быть совершенно оригинальной — русской, а не германской. Она должна выступить и в роли “единственной серьезной исторической школы в России”, и в то же время “опьянить страну”.

Если бы учения о “пассионарности” не существовало, то именно сейчас им стоило бы его выдумать. Разумеется, для массового потребления, для пропагандистских брошюр и газетных передовиц его можно освободить от громоздкого “биосферного” аппарата. В конце концов, в каждом идеологическом храме есть свои потаенные углы, доступные только священнослужителям, свои сакральные тексты, непонятные массам верующих, и свои темные истины, толкуемые жрецами. Разве не так оно было и в марксистской церкви? Много ли “красных” проштудировало трехтомный “Капитал” со всеми головоломными хитросплетениями его диалектики? Да и была ли в том нужда? Что достаточно было усвоить рядовому “красному”? Что капиталисты эксплуатируют трудящихся, присваивая себе прибавочную стоимость. И что единственным способом положить конец этому безобразию является диктатура пролетариата. Всей остальной “биосферой” учения успешно занимались жрецы.

Что достаточно будет усвоить рядовому “красно-белому”? Что история работает против “загнивающего” Запада и на самый молодой в мире этнос, сохранивший безнадежно утраченную Западом пассионарность. Что, попросту говоря, “никаких контактов нам с латинами иметь не надо, так как они народ лукавый, лицемерный, вероломный, и притом не друзья России, а враги”3б. Или на ученом языке (для интеллигентов): “как бы ни называть эти связи: культурными, экономическими, военными, они нарушают течение этногенеза… порождают химеры и зачинают антисистемы. Идеологические воздействия иного этноса на неподготовленных неофитов действуют подобно вирусам, инфекциям, наркотикам, массовому алкоголизму… губят целые этносы, не подготовленные к сопротивлению чужим завлекательным идеям”37. Или того хуже: контакты с чуждыми этносами ведут “к демогра211

фической аннигиляции… только этнические руины остаются в регионах контакта”38.

И все это было бы освящено непререкаемым авторитетом большого ученого, притом своего, отечественного, а не чужеземного, сына великой Анны Ахматовой, мученика сталинских лагерей, “патриотического” святого.

Я не знаю, удастся ли жрецам “красно-белой” оппозиции превратить уязвимую, как мы видели, гипотезу в “учение Гумилева”, т.е. в мощный идеологический инструмент управления массами. А почему, собственно, это невозможно? Удалось же большевикам проделать аналогичную операцию с уязвимой марксовой гипотезой, провозгласив при этом, что “учение Маркса всесильно, потому что оно верно”? Но я знаю, что если это случится, у демократии в России не останется ни малейшего шанса. Ее ведь первую изобразят как “чужую завлекательную идею”…

Все ли есть в “учении Гумилева”, чтобы оно могло стать надежным фундаментом российской “коричневой” идеологии? Блуждающий

этнос Проведем краткую ревизию. Вопервых, оно синтезирует жесткий детерминизм с вполне волюнтаристской пассионарностью, снимая, таким образом, глубочайшее противоречие между идеологическими установками “красных” и “белых” (в чем Жириновский, будучи человеком малообразованным, совершенно очевидно не преуспел). Годится!