После Ельцина. "Веймарская" Россия

А что же идеологи оппозиции? Они раньше других очнулись от хмельного угара, охватившего тогда движение. Но, как показал ок44

тябрь 93-го, когда оппозиционные парламентарии оказались, по сути, заложниками “коричневой” ярости своих собственных вооруженных штурмовиков в заблокированном Белом доме, соблазн власти дезориентировал и их. И на будущее ничуть не застрахованы они от повторения этого кошмара.

Другая особенность оппозиции, делающая проблематичным для нее принятие единого символа веры,— это закоренелое, почти средневековое сектантство ее командиров. Например, в 1992 году в России было десять (!) движений и фронтов, называющих себя одним и тем же именем

“Мы просто коричневые”

“Память”34. И дело не только в том, что все они так судорожно цеплялись за одно и то же старое название, словно бы именно от этого зависела их жизнь. Каждая “Память” считала всех остальных опасными еретиками и отступниками от “подлинно коричневой” идеологии, а значит - врагами Отечества.

“Национально-патриотический фронт “Память”, возглавляемый Дмитрием Васильевым, исключил из своих рядов Александра Баркашова

- за отступление от официального догмата веры “монархического фашизма”, равно как и своих основателей братьев Поповых (за “национал-коммунизм”). Это, однако, не помешало “национальнопатриотическому фронту “Память” во главе с Николаем Филимоновым исключить самого Васильева. Что, в свою очередь, не удержало “православный национально-патриотический фронт “Память”, возглавляемый Александром Кулаковым, от исключения Филимонова. При этакой-то сектантской строгости идеологических нравов, при этакой-то подозрительности легко ли этим людям вдруг отречься от излюбленных догм, будь то фашизм монархический, православный или уж вовсе языческий, и внять какому бы то ни было новому пророку? Плечом к плечу с уже известным нам Баркашовым и его “Русским национальным единством” стоит Виктор Корчагин, лидер “Русской партии”. Смотрят они на вещи практически одинаково. Оба “коричневые”, или, пользуясь эвфемизмом Кургиняна, “этно-радикалы”. Оба убежденные антикоммунисты (Баркашов искренне обижается, когда его называют “красно-коричневым”: “Мы просто коричневые, без всякого красного оттенка”35). Оба уверены, что все беды России от евреев (“сионистов”). Оба считают, что “террор советской власти был не политическим и не классовым, как нас пытались убедить, а носил чисто расовый характер и преследовал цель уничтожения русской нации как носителя генотипа белой расы”36. Оба согласны в необходимости “признать сионизм виновным в преступном захвате власти во время октябрьского переворота 1917 года… в развязывании красного террора, гражданской войны и геноцида русского народа… в разорении России и доведении русских до унизительной нищеты посредством сионистского ига”37.

Все, в чем Россия винит коммунистов, Баркашов и Корчагин единодушно взваливают на евреев. Более того, коммунисты для них, собственно, и есть евреи. Словом, нет у них разногласий ни в чем. Не 45

только в том, что “всемирная еврейская олигархия” является главным врагом России, но даже в том - гораздо ближе к дому,— что официальная православная церковь “стала прибежищем сатанизма”38.

Спрашивается, что в таком случае делить этим людям? Им-то почему бы не показать пример всем ссорящимся фракциям оппозиции, объединившись под своим общим “просто коричневым” знаменем?

Нет, оказывается, нельзя им вместе. Ибо Корчагин - язычник. Он считает “христианство, проповедующее идею богоизбранного израильского народа, еврейской идеологией” и предпочитает поэтому “содействовать возрождению Русской веры, где под Богом понимается Природа”39. Баркашов же, напротив, по его собственным словам, “православный фундаменталист”40, который если и хотел бы чему-то содействовать, то скорее всего замене существующей церковной иерархии каким-нибудь Хомейни отечественной выделки, но уж никак не наступлению языческой “Русской веры”. Эти религиозные разногласия яснее всего показывают, что перед нами не столько политическое движение, сколько анархическое собрание средневековых сектантских общин. Свой твердокаменный символ веры они уже обрели и не расстанутся с ним ни за какие коврижки. Что прикажете делать с ними идеологам оппозиции?