После финала

Я все еще в замешательстве. Если она заказала этот чертов торт, почему в таком случае не отнесла его сама? И когда появляются Итан, Мэрилин и – вот это наглость! – тот самый старший стюард, который всучил мне эту коробку с тортом, я все еще не понимаю, что происходит…

– Сюрприз!

Все поднимают бокалы, и я вдруг замечаю баннер, развешанный вдоль перегородки, с надписью «Поздравляем!». Джейда открывает коробку, и я вижу перед собой изумительно красивый торт с розовыми искрящимися розами и словами по краям: «Это девочка!»

– Это мой торт?

– Это твоя детская вечеринка!

Все смеются, и кто-то вручает мне бокал лимонада из соцветий бузины, после чего следуют поцелуи, рукопожатия и пожелания счастливого разрешения от бремени.

Все эти люди знают, что случилось с Диланом. Это передавалось от одного человека к другому не в виде сплетен, но как печальная данность, что не вызывало во мне протеста. И вот теперь все они здесь – те, с кем я работала в воздухе и на земле, – и совершенно искренне, а не просто по традиции желают мне счастья.

– Чудесная вечеринка.

Как и половина присутствующих, Ларс пьет только апельсиновый сок. Он протягивает свой бокал, и мы чокаемся.

– Если бы я знала, оделась бы поприличней.

Я удрученно провожу рукой по своему одеянию. На мне типичная униформа беременных: черная водолазка с брюками и красный кардиган. Не слишком шикарно.

– Ты… как это говорится, – пытается подыскать подходящее слово Ларс. – Просто цветешь.

– А я думала, у пилотов отличное зрение.

Ларс открывает рот, чтобы возразить, но быстро соображает, что я шучу.

– Значит так. Теперь, когда ты в декрете, у тебя найдется время выпить со мной кофе?

– Ты пойдешь на свидание с Ларсом Ван дер Верфом?

– Никакое это не свидание.

Праздник закончился, и мы с Джейдой сидим в соседних креслах в уголке клуба.

– Это просто чашечка кофе.

На полу рядом со мной стоит корзинка с подарками: распашонки, шоколадки, подгузники, туалетные принадлежности и маленькая бутылочка шампанского от Мэрилин: «Спрячь в своей сумке, когда пойдешь рожать».

Джейда отщипывает кусочек глазури от огромного куска торта с тарелки, стоящей на моем животе. Я, как известно, ем за двоих.

– Ты можешь увлечься и переспать с ним прямо за десертом.

Я смеюсь, и тарелка на моем животе ходит ходуном.

– Но ведь он тебе нравится?

– Не смеши меня.

Джейда поднимает аккуратно выщипанную бровь.

– Ну, может, самую малость.

Джейда торжествующе поднимает руки.

– Вообще-то говоря, я собираюсь родить ребенка от мужа, с которым развожусь, так что пока рано говорить о замене.

– Можно немного опередить события.

– У нас чисто платонические отношения. Потому что он считает, что я замужем.

К счастью, Ларс ни разу не обмолвился о моей неуклюжей попытке его соблазнить.

– Ну, нет, он отлично знает, что вы с мужем разбежались.

Джейда встает.

– Пойдем, я обещала, что к пяти мы уберемся отсюда.

– Что? Как он узнал?

– Это я ему сказала, – усмехается Джейда, помогая мне встать.

Мы встречаемся с Ларсом через несколько дней, в самом конце марта. Он живет в Сент-Элбансе, поэтому мы оседаем на полпути, в пабе рядом с Милтон-Кейниз, где мы в конце концов обедаем, вместо того чтобы просто выпить кофе.

Это не свидание, напоминаю я себе, когда он помогает мне снять пальто и отодвигает стул, чтобы я села. Это не свидание, повторяю я, когда вспыхиваю под его взглядом и вздрагиваю, случайно прикоснувшись к его руке. Это не свидание.

– Скажи, есть ли какое-то место, где ты еще не бывала и куда бы тебе хотелось поехать?

Откинувшись на спинку стула, Ларс ждет моего ответа.

Я на минуту задумываюсь. С двадцати двух лет каждую неделю я куда-то летала, не считая времени, когда я сидела с Диланом. Осталось не так уж много мест, где я никогда не бывала. Внезапно меня осеняет.

– Озерный край.

– Правда? – смеется Ларс.

– Правда. Такое красивое место, а я там никогда не была. Мне бы хотелось жить в кемпинге у озера, сидеть у костра, обжаривать маршмеллоу и рассказывать разные истории. А как насчет тебя?

Но услышать, куда бы хотелось Ларсу, мне так и не пришлось. По моим ногам потекла вода, и я обрадовалась, что это не первые роды, потому что, будь это первый ребенок, я бы решила, что меня подвел мочевой пузырь. Потом я вдруг вспомнила, что не знаю, где сейчас Макс.

– Извини, но мне скоро рожать.

– Я это заметил, – улыбается Ларс.

Поначалу мне показалось, что он имеет в виду околоплодные воды, лужей разлившиеся под нашим столом, но быстро сообразила: он думает, что я просто извиняюсь за свою беременность. Я собираюсь объяснить ему, в чем дело, но тут меня скручивает первая схватка, и я, замычав, как недоенная корова, сгибаюсь пополам, хватаясь за стол обеими руками.

– О Господи! Так ты рожаешь прямо сейчас!

Я киваю, не в силах говорить, пока боль не стихает, а мой живот не расслабляется.

– Мне надо ехать домой, чтобы взять свою карточку.

Я до сих пор не собрала сумку, и, вопреки совету акушерки хранить карточку в машине, она все еще лежит на кухонном столе.

– Я тебя отвезу.

– Хорошо. До родов еще далеко. Дилана я рожала…

Очередная схватка пронзает меня нестерпимой болью.

– О боже!