Все это понимают... Для RAF вопрос правды был прост: например, похитить президента работодателя Шлейера, крупнейшего магната капитализма, с фашистским прошлым, в чьей военной и послевоенной карьере отразились характер и мораль послевоенной Западной Германии, другими словами, похитить этого человека, было просто правильно и должно быть очевидно для каждого рабочего и каждого прогрессивного человека. Что они оставили в стороне: население, которое поддерживало Гитлера, Геббельса, Гиммлера, прилежно наблюдало за миллионами депортаций и убийств своих еврейских сограждан, не восставало против тысяч смертных приговоров, вынесенных народными судами, не восставало против войны и порабощения своих соседей, население с интеллектуальным классом, которое эмигрировало, вместо того чтобы организовать сопротивление, население, которое через тридцать лет после этих преступлений жило лучше, чем когда-либо, память о котором была похоронена под благосостоянием, с молодежью, которой было позволено вырвать свои свободы, либеральной интеллигенцией, переплетенной с социал-либеральным правительством Шмидта, и слабой радикальной левой, зажатой в полицейских тисках..... Подавляющее большинство этого населения встало на сторону государства, а оставшаяся небольшая часть была ошеломлена, ужасалась и подавлена противостоянием.
Президент-работодатель или нет, фашистское прошлое или нет, говорили прогрессивные рабочие и левые, за это стреляют в четырех телохранителей и захватывают самолет с двумя сотнями заложников... столько смертей за свободу политзаключенных...
В революционной ситуации об этом думают иначе, но создать ее невозможно. Мы имеем дело с таким сознанием, при котором народ ФРГ скорее предпочел бы предаться удовольствиям в зале, названном в честь человека, ответственного за нацистский режим, Ханнса Мартина Шлейера, чем увидеть что-либо стоящее в его карьере.
Каждая атака должна быть проверкой на прочность, заявили в RAF.
Это «позор революционного движения, сказали мы. Это инсинуация и бессмысленность».