После отбоя

— Мама, гарантирую: все будет наоборот, — щурясь от улыбки, сказал Борис.

ГЛАВА ПЯТАЯ

1

Если вы хотите узнать крепость мерзлой земли сибирской, спросите об этом экскаваторщиков, бульдозеристов, трубоукладчиков, копровщиков, — словом, тех, кто близко имеет с ней дело. Они сравнят ее с бетоном, гранитом, броней. Выберите что-нибудь среднее из этих материалов и вы не ошибетесь. От стальных зубов экскаваторов брызгами летели искры, будто вгрызались в каменную скалу. И это после того, как верхний слой земли был прогрет кострами.

На наклонной бугристой местности выравнивалась площадка под электролизный корпус. Нужно было вынуть тысячи и тысячи кубометров грунта, чтобы сюда вползли копры, начали забивать железобетонные сваи, закладывать основу нулевого цикла будущего корпуса. И так за что ни возьмись: выемка грунта, рытье котлованов под фундаменты, траншей для водопровода, канализации, теплофикации, сооружение подъездных путей — все усложнялось, удорожалось, замедлялось в несколько раз по сравнению с осенним периодом. Задержка земляных работ цепной реакцией отзывалась на укладке бетона, установке опор, монтажных работах.

Магидов в начале февраля поспешил в отпуск. Что это, боязнь ответственности за прошлогодние волюнтаристские решения? Вряд ли, он не из трусливых. Скорее, увековечение своего стиля работы. Пусть они тут ковыряются в мерзлой земле, а он вернется из отпуска, исправит не только упущенное, но и выдвинет новые обязательства по ускорению темпов строительства. И подо все будут подведены неотразимые доводы: не распылять силы и средства, сосредоточить главное внимание на пусковых объектах, добиться повышения производительности труда. Слова, слова, поток слов, обещаний, заверений, рапортов под копирку в вышестоящие инстанции, редакции газет.

Если бы дело было только в главном инженере, но действуют какие-то пружины вне треста, кому-то по душе победные рапорты, праздничные фейерверки, газетная шумиха. Эти же самые пружины, приподнимая Магидова, сдерживают Скирдова и Таранова. Их предложения о перестановке кадров в управлении треста натолкнулись на негласное сопротивление. С заменой Вараксина, правда, согласились, но не без странностей: трест убрал, а главк выдвинул начальником строительного управления в Ачин. Барцевича до сих пор не утверждают в должности. В другое время Скирдов и Таранов действовали бы решительнее, а сейчас Алюминстрой проверяет специальная комиссия крайкома, надо ждать выводов. Но вскроет ли эта комиссия истинные причины, лихорадящие строительство?

Так размышлял Иванчишин, в который раз выверяя справедливость своих собственных заключений. Из окна кабинета был виден ряд уже действующих корпусов алюминиевого завода. Электролизные ванны бесшумно поглощали электроэнергию, спокойно, буднично выдавали плавки серебристого металла, без которого сейчас не мог обойтись ни один машиностроительный, не говоря уже об авиационных, завод, ни один станок, прибор с электронным управлением, ни одна домашняя кухня. За ним великое будущее — пространства далеких миров.

В кабинет постучались. В двери показалась Мара Сахаркевич с застывшей полуулыбкой.

— Зашла попрощаться с вами, Алексей Александрович.

Иванчишин протянул ей руку, пригласил к столу:

— Мара, я надеялся, что вы передумаете.

— Нет, Алексей Александрович.

— Но это похоже на бегство.

— Да.

— Чем оно вызвано?

Мара молчала, она уже не могла удержать и ту вымученную улыбку.

— Я дам вам рекомендацию.

— Я привыкла определяться сама.

— Несчастный я человек, Мара: не раскрываются души людей передо мной. Точкин нашел общий язык с бригадиром Колотовым, а я нет. А ведь мы сослуживцы, были друзьями. Сам Борис в трудную минуту не пришел ко мне. Теперь вы…

— Напрасно вы так, вам верят, на вас равняются.

— Тогда как можно запросто оставить сотворенное твоими руками, обжитое, обогретое…

— Прощайте, Алексей Александрович!

Маре изменила даже походка, она не поднимая головы, медленно пошла к двери…

Десант проверяющих не оправдывал своего названия: ни шума моторов, ни стрельбы, ни занятых плацдармов в верхушке треста. Только секретарь крайкома Венчлава перебрался в пустой кабинет заместителя секретаря парткома, попросил принести протоколы заседаний парткома, партийных и партийно-хозяйственных активов, отчетно-выборной конференции. Таранов уговаривал поменяться кабинетами: в его и удобств больше, и телефоны под рукой. Венчлава отшутился:

— Вот от телефонов-то я и скрываюсь. — И добавил: — Без острой необходимости и вы не тревожьте.

Павел Иванович не тревожил, но собственной тревоги унять не мог: не так просто держаться спокойно при генеральной проверке. Он направился к Скирдову, застал конец доклада исполняющего обязанности начальника планового отдела Барцевича. Тот сообщал: Магидов без предварительного доклада ему запрещает выходить на управляющего. Скирдов подбадривал: чем оперативнее решаются вопросы, тем лучше. Но все же осведомился у Барцевича:

— Не съедят вас?