После пламени. Сборник

Нолдо не боялся Унголианты. Не потому, что мнил себя сильнее или был уверен в помощи балрогов.

Нет.

Он не боялся потому, что перед смертельной битвой в его душе не осталось никаких чувств.

В том числе и страха.

⁂

Любовь — радость — спокойствие — уверенность — нежность — доверие — тепло…

Унголианта сразу узнала эту мелодию. Узнала и потянулась к ней.

Музыка, далёкими отголосками которой она когда-то питалась в пещере.

Музыка, которой дал ей вкусить Беспокойный. Музыка, часть которой он пожелал оставить себе, хотя всё равно не мог поглотить её.

Унголианта потянулась к знакомой мелодии — и тут же отпрянула. Ожоги давно зажили и больше не беспокоили её, но память осталась. Память о боли и ужасе.

Жгущие могли быть поблизости. Унголианта не хотела встретиться с ними опять.

И всё же она была голодна. Нет, пищи здесь было вдосталь. Даже когда вокруг не осталось ничего живого, и сама земля умерла, ручеек Силы, берущий начало за Холодными камнями, не иссякал ни на миг. Унголианта знала, чья эта Сила. И давно уже попыталась бы осушить её источник, подобно тому, как вобрала в себя мелодии Хора, если бы не страх перед Жгущими.

Она питалась музыкой Беспокойного, и вместе с силой рос её голод. И Паучиха мало-помалу начала приближаться к Холодным камням. Голод побеждал осторожность.

Но теперь Унголианта почуяла иную пищу. То, что когда-то отняли у неё, теперь оказалось совсем близко. Двигалось. Пело. Манило. Одновременно усилилась и музыка Беспокойного, но почему-то не вступила в борьбу с Хором. Две мелодии звучали, не сливаясь и не мешая друг другу.

Такие мощные. Такие желанные. Такие доступные.

И Унголианта окончательно забыла о страхе.

⁂

Феанор почувствовал, что обнаружен. Что-то изменилось в этом застывшем, неподвижном лесу. И не понять — что.

Крупный ворон, который молча сопровождал Пламенного, перелетая с ветки на ветку, отрывисто каркнул, поднялся в воздух и, быстро набрав высоту, скрылся из виду.

Феанор остановился, резко обернулся, оглядываясь. Никого и ничего… пока. «Останусь здесь. Тут лес густой, мне это не помеха, а вот твари будет трудно».

Он вбирал ноздрями воздух, как зверь, вслушивался. И услышал.

Дальний треск сушняка.

Ближе…

⁂

Ближе…

Унголианта уже не выбирала пути. Сети, оплетающие остовы сосен, лопались под её напором, мёртвые деревья ломались.

Ближе!

Острые щепки отскакивали от панциря, не причиняя вреда.

Вот оно!

В самом сердце музыки оказалось одно из существ с тёплым соком, которыми Унголианта охотно лакомилась поначалу. Этих вкусненьких уже совсем не осталось здесь. Те, что уцелели, ушли в другие места. Паучиха последовала было за ними, но вскоре обнаружила, что, по мере удаления от Холодных камней, музыка Беспокойного слабеет, и повернула назад.

Унголианта почти ничего не замечала сейчас, кроме вожделенной мелодии. Тело действовало само, и так быстро, что даже Поющему нелегко было бы проследить его движения. Липкая нить свистнула в воздухе, загустевая в полёте, и захлестнула горло добычи.

⁂

Феанор всё-таки пропустил нападение. Он не ждал, что Паучиха настолько опасна издалека.

Он ещё даже не увидел её.

Ещё не увидел, но уже упал, отчаянно вздувая мышцы шеи, которую словно стянул стальной аркан.

Нолдо взмахнул мечом раньше, чем понял, что с ним произошло.

Ярость полыхнула в нём, и Рок Огня перерубил паутину твари так, словно… словно это была обычная паутина.

«Огонь одолеет тебя!»

Пламенный откатился в сторону, левой рукой срывая с шеи толстенный вонючий жгут. Вскочил.

Унголианта приостановилась. Эта странная добыча напомнила ей Беспокойного. Тот тоже махал длинным когтем. Сам по себе коготь не был опасен, но ждать, пока двуногий отбросит его, как сделал это его предшественник, Паучихе не хотелось. Новая нить обвилась вокруг лапы с когтем — оторвать.

Когда петля захлестнула предплечье, Феанор, уже не испытывая прежней злости, сильным кистевым ударом рубанул по паутине. И… ничего!

Нить спружинила. Меч отскочил.

Петля всё туже сжимала руку.

— Ах так, тварь?!

В ярости призвать Пламень было легче легкого.

Меч едва не светился.

Новый удар — и клочья паутины опадают с руки.

Теперь Пламенному удалось рассмотреть свою противницу. Гладкое чёрное тулово влажно поблёскивало, челюсти, казалось, легко перекусили бы хребет лошади. Восемь щетинистых лап толщиной со взрослое дерево заканчивались когтями, очень похожими на кинжалы.

На мгновение противники замерли, глядя друг на друга.

«Надеюсь, балроги уже спешат сюда»,— мелькнула мысль у Феанора.

Нападающий имеет преимущество.

Феанор прыгнул вперёд, целя в глаз Унголианты.

Паучиха метнулась в сторону, сломав ещё пару деревьев. Густые заросли мешали ей двигаться, иначе она легко избежала бы удара. Меч угодил по одной из лап, и рукоять едва не вырвалась из рук Пламенного, когда клинок отскочил от твердого, словно камень, панциря. И тут Феанор заметил, что одно из деревьев падает прямо на него.

Нолдо отпрыгнул назад, едва избежав острых сухих сучьев.

Дерево оказалось преградой между ним и Паучихой. Несколько выигранных мгновений.