После потопа

– Тебе не приходило в голову, что свою старшую дочь ты любишь больше только потому, что она не с тобой?

Я напряглась:

– Я люблю Роу, потому что она моя дочь. И вообще, что значит «больше»?

– Иногда я думаю: что, если проблема в тебе, а не в ней? Ты уверена, что Роу надо спасать? Может, у нее все в порядке?

– Да уж, лучше не бывает! Долина – колония. А Джейкоб, конечно, бросил Роу так же, как и меня.

– Ты же говорила, его нет в живых.

– Какая разница? Главное, что пират сказал: отца с ней не было. Помочь некому. Со дня на день ее посадят на корабль-ферму.

– Знаешь, поневоле закрадывается мысль: а может, твой главный долг – заботиться о Перл? Она ведь все-таки здесь, с тобой, – произнес Дэниел.

Из меня будто выкачали воздух. Открыла рот, чтобы возразить, но слова не шли с языка.

Я встала и с грохотом придвинула стул к столу.

– Сам не понимаешь, что несешь…

– У меня всегда так. – Дэниел посмотрел на меня снизу вверх. – Люблю людей, которых нет рядом.

– Это твои проблемы. А про мою жизнь ты представления не имеешь.

Согласна: иногда проще любить призраков, чем тех, кто с тобой. Призраки – идеальные, застывшие вне времени, не имеющие отношения к реальности существа. Светлые образы, лишенные недостатков. Для тебя эти люди становятся такими, какими никогда не были, но очень хотелось бы, чтобы были.

Иногда хочется, чтобы в памяти пробуждались только хорошие воспоминания. Вот отец сидит рядом со мной. Я раскладываю пасьянс, он разгадывает кроссворд в старой газете. Вот я бегу к нему через двор, прыгаю в его объятия, и он подбрасывает меня высоко, до самого неба. Вот он возвращается с дровами, и запах осени сразу наполняет дом. Я помогаю отцу класть дрова в камин. Огонь еще не развели, а мне уже теплее.

Когда предаюсь этим воспоминаниям, гоню прочь образ девчонки на крыльце. Девчонки, которая поняла, что есть в жизни такое, чего ничем не исправишь. Иногда мне жизненно необходимо притвориться, будто эта девчонка – не я и моя история закончилась совсем по-другому.

Дэниел встал и подошел ко мне:

– Я беспокоюсь. Ты слишком много на себя взвалила. Если с Перл еще что-нибудь случится…

– Дело даже не в том, хорошо Роу живется в колонии или плохо, – перебила я. – Не верю, что Джейкоб сказал ей правду. Чтобы он – и признался, что похитил ее? Вдруг Роу думает, будто я ее бросила? Вдруг не помнит, как я пыталась догнать лодку? Если она уверена, что мне на нее плевать, с ней уже не все в порядке.

Дэниел дотронулся до моего локтя, но я оттолкнула его руку.

– Конечно же, она так не думает, – мягко возразил он.

– Знаешь, что бывает с брошенными детьми? С теми, ради кого не захотели остаться? Они сами себя видят совсем другими глазами. Остальным все нипочем, а у тебя в груди здоровенная дыра, и каждый может сунуть туда руку и копаться внутри, как заблагорассудится. У тебя нет брони. Ты никогда не чувствуешь себя защищенной. Я спасаю Роу не только от Потерянных монахов, но и от всего этого. Она должна знать, что я ее никогда не брошу.

Спазм сдавил мое горло. Я отступила на шаг от Дэниела и провела ладонями по лицу. Вспомнила, как отец болтался, точно рыба на леске. Его ноги едва заметно покачивались на сквозняке, проникавшем в сарай. Я хотела рассказать об этом Дэниелу. Объяснить, как во мне зародилась жажда, утолить которую невозможно. Я посмотрела Дэниелу в глаза. Он глядел на меня с жалостью. Похоже, догадался, что со мной, как и с Роу, не все в порядке. Мне захотелось скорее стереть с его лица это сочувственное выражение.

– Майра, прости, я не хотел…

Я ткнула пальцем ему в лицо.

– Даже не думай, будто что-то про меня знаешь!

Дэниел кивнул. Крики чаек стали громче, отчаяннее. Птицы ныряли за рыбой и сражались с ветром. Я уже готова была смириться с тем, что такая уж у меня судьба: вечно разрываться между двумя дочерьми, между прошлым и будущим. Не знать, что ждет впереди, но надеяться на лучшее. Я будто застряла между морем и небом. Остается только всматриваться в горизонт.

Дэниел вернулся к своим картам. Я стала рыться на полках в поисках новой лески. В кают-компании воцарилась такая тишина, что мы оба вздрогнули, когда дверь открылась и вошли Перл с Бехиром. Бехир скрылся в камбузе, а Перл плюхнулась на стул рядом с Дэниелом.

– Есть хочу, – сказала она.

Ее любимый змей, Чарли, обвился вокруг ее запястья. Голова зависла на месте отсутствующего пальца. Черный язык качается, как волна.

Я устремила настороженный взгляд на змея. Перл уверяла, что он не ядовитый, и все-таки лучше бы он сидел в банке.

– Обед только через час, – ответила я.

Бехир отодвинул кухонную занавеску и положил перед Перл буханку хлеба. Недавно на борту сократили пайки. Бехиру здорово попадет от матери.

– Ты меня угощаешь, потому что мне палец отрезали? – спросила Перл и, усмехнувшись, прибавила: – Не очень-то он мне и нравился.

Но Бехира показной бравадой не проведешь. Человек делает вид, будто ему плевать, а у самого сердце разрывается. Бехир опустился рядом с Перл на колени и спросил:

– Кто это у тебя?

– Теперь ношу Чарли с собой, – объявила Перл и усмехнулась: – Он моя правая рука.