После потопа

С продуктами на борту так напряженно, что вчера вечером приготовили на ужин двух ее змей. Перл есть отказалась. Сидела, низко опустив голову и пиная ножку стола. Просила разрешения уйти, но я не позволила: она должна встать из-за стола только вместе со всеми. Этой ночью Перл лежала, свернувшись клубком в ногах койки. Наверное, дочка расстроилась не только из-за змей: она устала от того, что не может распоряжаться своей жизнью и земля постоянно уходит из-под ног.

В восточной части порта растет много деревьев, а в западной сплошь раскинулись поля. Ячмень, пшеница, картофель, капуста. Работники стоят на коленях вдоль межей. Их лица скрывают соломенные шляпы, спины согнуты под полуденным солнцем. Ни дать ни взять крестьяне с голландской картины семнадцатого века. У меня даже дыхание перехватило. Я будто перенеслась в прошлое, очутилась на другом витке спирали времени.

Соленый ветер с моря разъел все поверхности: каменные, металлические и деревянные стены покрыты трещинами. Пустоты залеплены грязью и глиной. Возле берега в ущелье стоит старая католическая церковь. На фасаде вывеска «Магазин». Церковь явно построили до потопа. Она сложена не из первого попавшегося мусора, какой удалось собрать. Не из обломков и брошенных стройматериалов. Нет, стены из кремовых кирпичей, между которыми виднеются ровные линии раствора. На фоне яркого неба церковь кажется миражом. Это одно из немногих зданий, уцелевших после потопа. Нечасто случается их увидеть. Кажется, словно она свалилась в ущелье с неба.

– Будто заранее знали, где строить, – с благоговением произнесла Джесса, не сводя глаз с церкви.

Идеально ровные углы, толстые стены. Маленькое круглое окошко прямо под коньком крыши. Настоящая дверь с петлями. Сейчас такого не встретишь.

– Будто знали, что нам магазин понадобится, – пошутила Марджан.

Она по-прежнему молится каждый день: на рассвете и на закате, утром и вечером. Когда я спросила ее об этом, призналась, что боится нарушить привычку, ставшую второй натурой.

«В моем сердце есть вера, – сказала Марджан. – Но пробуждается она только на одну минуту из ста. Из-за этой одной минуты я и молюсь, даже когда настроение не то».

Мы отнесли рыбу в торговый дом и выменяли на предметы первой необходимости, без которых во время плавания через Атлантику не обойтись. Канаты и блоки, металл и дерево, чтобы чинить корабль. Картофель, капуста и мука, ткань и пара ведер соли.

На то, чтобы выменять что-то повкуснее, нашего улова не хватило. Придется обойтись без колбасы, яиц, фруктов и птицы. Надеюсь, во время плавания рыбалка пойдет удачнее, а то сидеть нам голодными.

Когда закончили торговлю, почти все направились к лоткам вдоль дорог, выбирая, что купить на свои две монеты. Остальные рискнули свернуть с главной улицы и направились к ближайшим салунам.

– Пойдешь с нами в церковь? – спросила я Абрана.

– Нет, – ответил он, оглядываясь и нервно потирая руки. – Я буду недалеко.

Я глядела ему вслед, сдерживая гнев. Неужели утаил часть рыбы, чтобы обменять на выпивку? Сколько алкоголя спрятано у него в каюте?

Хотела пойти за ним следом, но вместо этого направилась к церкви вместе с Дэниелом и Перл. На черной каменной плите на двери выгравированы строки. Они рассказывают о богатом человеке, жившем у подножия этой горы. Однажды ему приснился сон, в котором Господь повелел ему выстроить церковь на вершине горы для будущих поколений. Тот человек исполнил Божью волю. Судя по дате, случилось это за два десятилетия до потопа.

Я слышала другие истории о странных предчувствиях, посещавших людей перед тем, как поднялась вода. Предзнаменованиях, снах, видениях. Но никто из моих знакомых к ним не прислушался.

В церкви расставлены столы и лотки, разделенные центральным проходом. Он ведет к алтарю и распятию. Церковь – вытянутое прямоугольное помещение. Свет льется с двух сторон сквозь узкие высокие окна. От него сияет воздух. Дэниел подвел Перл к прилавку, заваленному шерстяными перчатками и шапками.

Я почуяла запах древесного угля и бензина. Обернулась и увидела палатку с топливом и средствами для розжига: зажигалки, ферроцериевые стержни, лучковые дрели, пакеты с углем, бутылки бензина. Всего за одну маленькую бутылку требовали столько, что на это можно питаться неделю. Я вздохнула и отошла. Мое внимание привлекла каменная плита, на которой был вырезан лик Христа. Здесь изображен Крестный путь. Рельеф драматичный, полный деталей, барочный. Выражение страдания на лице Христа передано удивительно тонко: здесь и возвышенность, и животная боль.

– Мы всего одно тело сбросили, – раздался за моей спиной женский голос. Акцент ярко выраженный. Похоже, западноевропейский, но какой конкретно, не разобрала.

Волоски у меня на шее встали дыбом. Я не сводила глаз с изображения Христа и изо всех сил напрягала слух, чтобы услышать ответ собеседника женщины.

– На севере с этим делом проще, чем в Карибском море. На жаре трупы моментом разлагаются, – прорычал низкий мужской голос.

Он показался мне знакомым, но обернуться не решилась.