После Рима. 192–430 по Рождеству. От «солдатских императоров» до Карла Великого

Появились императорские красильни, прядильни, ткацкие и суконные мастерские. Форму пехотинцев (рубашку, тунику и плащ) ткали и шили на имперских текстильных мануфактурах. На специализированных fabricae шили солдатскую обувь. Римские кавалеристы воевали на конях с императорских конезаводов Каппадокии, Фракии или Испании.

В дальнейшем императорские мастерские диверсифицировали производство и занялись «товарами народного потребления». Некоторые императорские fabricae владели монопольным правом производства важнейших продуктов, — например, вооружений, или даже кирпича: весь кирпич Римской империи с ее громадными объемами строительства изготавливался на императорских предприятиях.

В мастерских императора трудились рабы и осужденные, но среди ремесленников были и свободные люди, которых со времен Диоклетиана прикрепили к рабочему месту. К «фабрикам» прикреплялись не только отдельные ремесленники и их семьи, но даже многочисленные ремесленные коллегии (корпорации). Например, в римском Карфагене существовали корпорации, прикрепленные к ткацким мастерским, а также корпорации морских перевозчиков, занятые транспортировкой государственного зерна.

Считается, что прикрепление к мануфактурам было менее жестким, чем в сельском хозяйстве, за исключением металлургических и оружейных производств: занятые здесь мастера пожизненно оставались при своей профессии и выполняли определенную норму выработки.

Чтобы удержать оружейников и металлургов, применялись самые жесткие меры. Конституция императоров Аркадия и Гонория от 388 года велит: «Оружейным мастерам надлежит выжигать на руках клеймо как официальный знак по образцу рекрутов, чтобы по крайней мере таким образом можно было узнавать скрывающихся». Клеймили или метили татуировками солдат, оружейников, аквариев, красильщиков, кирпичников и мастеров других профессий. В аналогичном положении, что оружейники, находились монетчики, ткачи шерстяных и льняных полотен, металлисты, горнорабочие…

За выполнение нормы производства и за дисциплину отвечала корпорация: из-за проступка одного расплачивались все.

Государство начало управлять и частными производствами, которыми владели свободные люди. В III–IV веках городские ремесленники оказались в ситуации глубокого кризиса и, похоже, не сопротивлялись, когда их затронул процесс закрепощения, который, впрочем, сопровождался раздачей выгодных государственных заказов.

При Диоклетиане ремесленников-частников принудительно объединили в коллегии. Ремесленники-коллегиаты должны были поставлять свою продукцию и услуги государству по твердым ценам. За уплату налогов коллегия отвечала в порядке круговой поруки. Указ императора запрещал коллегиатам покидать город, а если некий смельчак все же нарушал этот запрет, то его, пойманного, возвращали в город в цепях и клеймили каленым железом. В документах имперских канцелярий коллегиатов называли рабами государства. Это, разумеется, лишь бюрократическая метафора, но весьма показательная.

Императорскими имуществами заведовал штат чиновников приблизительно в 400 человек. Злоупотребления управляющих и бюрократов, надзирающих за государственными предприятиями, были гомерическими, против коррупции не помогали ни налагаемые на управляющих штрафы, ни конфискации. Из материалов ведомства императорских имуществ видно, что массово крали и обманывали все, от чиновников до последнего раба, а мастера, будь то рабы или свободные, не менее массово покидали императорские мастерские и поместья, пытаясь скрыться.

Тем не менее система «государственного производства», пусть и далекая от эффективности, работала и выполняла свою задачу.

* * *

Как повлияли столь резкие перемены на благосостояние населения Римской империи? Простого ответа на этот вопрос нет, во-первых, из-за хозяйственного многообразия территорий государства, во-вторых, из-за отсутствия надежных данных.

К примеру, Лактанций, враг Диоклетиана, рисует устрашающие пейзажи:

«… зрелище вражеского набега и ужасного завоевания. <… > Каждый приходил с детьми и рабами. Слышались звуки пыточных орудий и удары плетей, детей вешали в присутствии отцов, всех вернейших рабов истязали в присутствии отцов, а жен — в присутствии мужей. Если всего (этого) не хватало, их самих пытали в присутствии тех, чтобы, когда боль одолевала, они приписывали себе то, чем не владели. Ни возраст, ни состояние здоровья не служили оправданием. Больных и расслабленных приносили; устанавливая возраст отдельных лиц, молодым года добавляли, а старикам снижали».

Учитывая название произведения, из которого взят этот отрывок, — «О смертях гонителей», — едва ли можно считать приведенную картину типичной или хотя бы адекватной, даже при том, что злоупотреблений хватало.