После смерча

— О, мой бравый диверсант, как же ты вырос, каким красавцем стал, — по-отечески улыбнулся Павел Иванович. — Садись, садись.

И вы изменились, выглядите просто молодцом.

— Неправда, каким стариком был, таким и остался.

— В сорок третьем, когда я был в вашей землянке, вы носили простой ватник, а теперь…

— Да и ты, смотрю, в морской форме. Форму можно менять, главное, самим собой оставаться. — После продолжительной паузы Павел Иванович закончил свою мысль: — Человеком.

— Все это так, Павел Иванович, но бывает, обстоятельства меняют человека. Вот пришел к вам просить, чтобы заступились за меня. Хотят в тюрьму посадить.

— Кто и за что? — спокойно, но не без удивления спросил секретарь обкома.

Роман подробно обо всем рассказал. Иногда, чтобы уточнить отдельные детали, секретарь обкома задавал вопросы.

— Они, конечно, сорвут тебе учебу в мореходном училище. А сажать тебя никто не будет, и выплачивать тебе ничего не придется, — рассмеялся Павел Иванович.

— А почему бы вам не сказать полковнику, чтобы он оставил меня в покое? Ведь вы и по званию и по занимаемой должности выше его. Начальник.

— У него свое начальство, которому он обязан подчиняться.

— Меня же не из тюрьмы освобождать, — сказал Роман.

— Я понимаю, но это могут расценить, будто я содействую утечке кадров из республики. К нам многих направляют, а своих мы не удерживаем… Я вот думаю другое тебе предложить. Возьми листки по учету кадров, заполни их, и направим тебя в партшколу при ЦК КП(б)Б, там хорошая стипендия, общежитие.

— А где это и сколько там нужно учиться?

— В столице нашей, в Минске. Проучишься год, а потом поработаешь в комсомоле. Ведь был же секретарем комсомольской организации техникума и, кстати, хорошо себя зарекомендовал.

«Проучусь годик, а затем все равно махну в мореходку. А теперь лишь бы уехать из этого города», — подумал Роман и с радостью ответил:

— Согласен. Большое вам спасибо.

— Что, уже торопишься? — удивился Павел Иванович. — Знал, что ты жив-здоров, а вот встретиться не довелось. Дел, брат, по горло. Область, можно сказать, разрушена совсем. В городах — сплошные руины, а сколько людей в деревнях осталось без крова! И наша первостепенная задача — переселить семьи из землянок. А лошадей мало осталось, нет на чем лес возить…

Павел Иванович задумчиво разглядывал награды на груди своего бывшего партизана.

— Видел я, как женщины гуськом через болото несли в мешочках рожь со станции, — сказал Роман.

— Это к посевной, — Павел Иванович как бы очнулся от своих мыслей, поднялся и, глядя в глаза Роману, продолжил: — Вся страна помогает нам. Выйдем, обязательно выйдем из этого тяжелого положения. Главное сейчас — умело вести хозяйство. Вот научишься и будешь организовывать комсомол на большие дела. Только молодежи по силам быстро залечить раны, нанесенные войной. А партизаном, воином ты был настоящим…

— А почему не спрашиваете, выполнил ли я ваше последнее задание? — спросил Роман.

— Я помню о своем задании. И уверен, что ты его выполнил. Смотрю, не маловато ли тебя наградили?

— Мы выполнили ваше задание. Меня тогда еще ранило.

— А вот этого я не знал. Мы соединились с Красной Армией, а твоя ведь группа еще оставалась в тылу у немцев. И что — тяжело ранило? — спросил Павел Иванович, садясь за стол.

— Да нет.

— Значит, мост вы взорвали?

— Тяжело нам тогда пришлось, Павел Иванович, гитлеровцы как раз по железнодорожной насыпи оборону занимали. Они не только мост усиленно охраняли, но и фланги свои укрепили.

— Ну, и как же вам удалось?