После Тарковского

Йоэль Регев – философ, профессор Иерусалимского университета. Круг интересов – материалистическая диалектика, спекулятивный реализм, история современной философии. Среди публикаций – статьи на английском, иврите и русском, посвященные философии Жиля Делеза, Жан-Люка Мариона, Алена Бадью, а также методологическим проблемам академического изучения еврейской мистики и проблемам радикальной секуляризации.

Конец постмодернизма? Возвращение модернизма? Андрей Плахов

На презентации книги «Кино на грани нервного срыва»

Идею авторского кино пытались похоронить столь же настойчиво и столь же безуспешно, как идею исторического развития. Постмодернизм, утвердившийся в культуре конца XX века, легко оперировал понятиями «смерть Автора» и «конец Истории». Культура и искусство оказались деидеологизированы, но выяснилось, что в этом торжестве тотальной свободы нет места авторской личности. Или она должна быть деформирована в согласии с требованиями массовой аудитории, преимущественно подростковой, не знающей исторического опыта. И Тарковский в этом контексте выглядел как «динозавр», представитель прошлого, а не будущего культуры.

Сегодня впору говорить о возвращении Истории, что отнюдь не является победой разума, добра и справедливости. История кровава, жестока, вместе с ней возвращаются войны (горячие и холодные), тоталитарные режимы, цензура. Однако есть некоторая закономерность в том, что вместе с ней возрастает роль и ответственность личности. Возвращается Автор. Что это – новый модернизм? Или мы еще не нашли адекватного слова?

Начну с небольшой притчи, которую нам рассказали известные режиссеры-постмодернисты братья Коэн в своем коротком фильме для альманаха, посвященного юбилею Каннского фестиваля. Альманах назывался «У каждого свое кино». В мини-новелле Коэнов ковбой едет по прерии и видит кинотеатр. Он спускается с лошади и интересуется у кассира, что там идет. Оказывается, идет фильм «Времена года» режиссера Нури Бильге Джейлана. Ковбой, конечно, не слышал этого имени и крайне изумлен. Он спрашивает: а что это такое? Ему говорят: это такой турецкий фильм. Турецкий? Как, он на турецком языке? Ковбой в полном ужасе, потому что в его понимании кинематограф может быть исключительно англоязычным, и слушать какой-то чужой язык или читать субтитры – это полный нонсенс. Потом ковбой заходит в кинотеатр, кажется, фильм ему понравился, но дело уже не в этом. Просто эта история очень хорошо иллюстрирует отношения между модернизмом и постмодернизмом. Модернизм предполагает индивидуальность, личность, окрашенную в том числе и в национальные краски. Постмодернизм предполагает всеядность, унификацию, пускай и с рефлексией по этому поводу. Даже братья Коэн, даже Каурисмяки или Альмодовар, культурные герои своих стран, растворяют свою личность в универсальном постмодернистском миксе. Хотя все равно не до конца: и личность, и культурный код сильнее.