Сначала советская власть, так же как и власть в других восточноевропейских сателлитах, бесспорно, могла легко подавить любой голос, поданный в защиту индивидуальных или коллективных прав: в 1977 году лидеров Украинского Хельсинского союза арестовали и приговорили к заключению на сроки от трех до пятнадцати лет. Но сам акцент, который коммунистические лидеры делали на «Хельсинки» как источнике международной легитимности своих режимов, теперь будет преследовать их: ссылаясь на собственные недавние обязательства Москвы, критики (внутри страны и за рубежом) теперь могли оказывать общественное давление на советские режимы. Против такого рода оппозиции жестокие репрессии были не просто неэффективны, но, насколько это было известно общественности, обречены на провал. Леонид Брежнев и его окружение подорвались на динамите собственного цинизма, случайно создав трещину в собственном щите. Вопреки всем ожиданиям эффект от этого оказался летальным.
XVI. Переходные времена
Оглядываясь назад, можно сказать, что нашей самой большой ошибкой было то, что мы позволили выборам состояться. С этого момента началась наше поражение.
Испания — это проблема, Европа — это решение.
Европа — это не только материальные результаты, это дух. Европа — это состояние души.
В Северной Европе внутренние и международные перемены происходили на фоне вездесущих отношений между великими державами и разделения континента на Восток и Запад. Но в европейском Средиземноморье преобладали местные проблемы. К началу 1970-х Испания, Португалия и Греция находились на периферии Европы не только в географическом смысле. Хотя эти три страны согласно разделу «холодной войны» принадлежали к «Западу» (Португалия и Греция являлись членами НАТО), во всем остальном они очень отличались. Их экономики, критически зависимые от денежных переводов избыточной рабочей силы, которая нашла работу за рубежом, и расширения туристического сектора, были подобны экономикам стран, расположенных на южной окраине Европы — Югославии или Турции. А уровень жизни в Южной Испании, как и в значительной части Португалии и Греции, соответствовал уровню жизни в Восточной Европе и некоторых странах развивающегося мира.
Во главе всех трех стран в начале 1970-х годов стояли авторитарные лидеры скорее южноамериканского, чем западноевропейского образца; политические преобразования послевоенных десятилетий, казалось, по большей части прошли мимо них. В Португалии, где с 1931 по 1970 год правил Антониу Салазар, и в Испании, где генерал Франко в 1936 году совершил военный переворот и безраздельно правил с 1939 года вплоть до своей смерти в 1975-м, застыли иерархии, сохранившиеся из другой эпохи. В Греции военная клика свергла короля и парламент в 1967 году; с тех пор страной управляла хунта полковников. Призрак их нестабильного прошлого угнетающе витал над бесперспективным будущим всех трех стран.
Недавнюю историю Греции, так же как и Испании, сильно омрачала гражданская война. В послевоенные годы Коммунистическая партия Греции (КПГ) терроризировала подвластные ей селения, сея страх и ассоциируя левых радикалов, в представлении греков, с репрессиями и насилием. После того как в октябре 1949 года коммунисты прекратили борьбу, настала очередь левых страдать от постоянных репрессий. Партизаны военного времени (в том числе многие из тех, кто в прежние годы воевал против немцев) были вынуждены на десятилетия уехать за границу. Тем, кто остался, вместе со своими детьми и даже внуками, было запрещено работать в государственном секторе вплоть до семидесятых годов. Коммунистов долго держали в заключении в печально известной тюрьме на острове Макронисос и обращались с ними с нескрываемой жестокостью.
Хотя казалось, что политические противоречия в Греции очень хорошо укладываются в категории «холодной войны», там всегда четко преобладали местные проблемы. В марте 1949 года, на пике противостояния между Тито и Сталиным, промосковски настроенная КПГ опубликовала радиообращение (из Бухареста), в котором одобрила требования о создании независимой Македонии. Поощряя территориальную раздробленность Югославии, это должно было ослабить Тито, но не возымело такого эффекта. Вместо этого на целое поколение было подорвано доверие к греческому коммунизму внутри страны, так как считалось, что победа коммунистов приведет к автономии македонского севера с его славянскими и албанскими меньшинствами, а затем к распаду греческого государства.