После войны. История Европы с 1945 года

Одним из непредвиденных последствий этих событий стало фактическое исчезновение «объединения» из немецкой политической повестки дня. Бесспорно, тема объединения разделенной страны оставалась, по выражению Брандта, Lebenslüge («самообманом») Федеративной Республики. Но к середине 1980-х годов, за несколько лет до того, как оно произошло, объединение больше не будоражило общественного мнения. Опросы, проведенные в пятидесятых и шестидесятых годах, показывали, что до 45% населения Западной Германии считали объединение «самым важным» вопросом дня; с середины семидесятых годов этот показатель никогда не превышал 1%.

Третьим действующим лицом, интересы которого Бонн должен был учитывать в связи со своей новой политикой, был, конечно, Советский Союз. От первых переговоров Вилли Брандта с Брежневым в 1970 году и вплоть до визита Горбачева в Бонн почти двадцать лет спустя, все планы Западной Германии по «нормализации» на Востоке согласовывали с Москвой, и все об этом знали. По словам Гельмута Шмидта, «конечно, германо-советские отношения были в центре Новой восточной политики». На самом деле, после того как Западная Германия и русские пришли к соглашению относительно утверждения новых польских границ (из уважения к давнему европейскому обычаю, мнения поляков не спросили), и Бонн согласился признать страны народной демократии, западные немцы и советы нашли много точек соприкосновения.

Когда в мае 1973 года Леонид Брежнев посетил Бонн (со стороны советского лидера партии такой визит проходил впервые), он и Гельмут Шмидт даже смогли обменяться общими теплыми воспоминаниями о военных временах; Шмидт тогда удачно вспомнил, что он «днем воевал за Германию, а ночью лелеял тайные надежды относительно поражения Гитлера». Вилли Брандт, который от начала до конца действительно противостоял Третьему Рейху, в своих мемуарах холодно замечает, что, «когда происходит обмен военными воспоминаниями, правда и вымысел стоят очень близко». Но если воспоминания, возможно, и были выдумкой, то общие интересы — вполне реальными.

СССР в течение многих лет настаивал на официальном признании своих послевоенных завоеваний и новых границ Европы, предпочтительно на официальной мирной конференции. Западные союзники, особенно США, долгое время не желали выходить за рамки фактического признания статус-кво, в частности, до решения «немецкого вопроса». Но теперь, когда сами немцы заигрывали со своими восточными соседями, позиция Запада должна была измениться. Надежды советских руководителей вот-вот должны были осуществиться. В рамках своей амбициозной стратегии разрядки в отношениях с СССР и Китаем, президент Ричард Никсон и Генри Киссинджер, советник по вопросам национальной безопасности, были более открыты к переговорам с Москвой, чем их предшественники, и, пожалуй, меньше беспокоились о характере советского режима. Как объяснял Киссинджер Комитету иностранных дел Сената США 19 сентября 1974 года, международная разрядка не должна зависеть от внутренних преобразований в Советском Союзе. Так, в декабре 1971 года министры стран НАТО встретились в Брюсселе и в принципе договорились принять участие в Конференции по европейской безопасности. Не прошло и года, как в столице Финляндии Хельсинки состоялась подготовительная сессия, а в июле 1973 года, вновь в Хельсинки, открылось официальное Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе. В нем приняли участие тридцать пять стран (в том числе США и Канада); отказалась лишь Албания. В течение последующих двух лет участники Хельсинкской конференции разработали конвенции, проекты соглашений, предложили меры укрепления доверия для улучшения отношений между Востоком и Западом и многое другое. В августе 1975 года Хельсинкские соглашения были единогласно одобрены и подписаны.

На первый взгляд казалось, что Советский Союз очень выиграл от этих сделок. В Заключительном акте в соответствии с Принципом I было согласовано, что «государства-участники будут уважать суверенное равенство и своеобразие друг друга, а также все права, присущие их суверенитету и охватываемое им, в частности, право каждого государства на правовое равенство и территориальную целостность». Более того, в Принципе VI государства-участники обязывались «воздерживаться от любого вмешательства, прямого или косвенного, индивидуального или коллективного, во внутренние и внешние дела, относящиеся к внутренней компетенции другого государства-участника независимо от их взаимных отношений».