После войны. История Европы с 1945 года

Несмотря на беспрецедентные события, происходившие тогда в Москве, Варшаве и Будапеште, восточногерманские коммунисты все еще подтасовывали голоса в манере, знакомой с 1950-х годов. В мае 1989 года официальные результаты муниципальных выборов в ГДР — 98,85% для правительственных кандидатов — были настолько вопиюще сфабрикованы, что вызвали общенациональные протесты священников, экологических групп и даже критиков в правящей партии. Политбюро их старательно игнорировало. Но теперь, впервые, у восточных немцев появился выбор. Им больше не нужно было мириться с существующим положением вещей, рисковать арестом или пытаться совершить опасный побег на Запад. 2 мая 1989 года в ходе ослабления контроля за передвижением и выражением мнений в самой Венгрии, власти Будапешта сняли электрифицированное ограждение вдоль западной границы страны, хотя сама граница оставалась формально закрытой.

Восточные немцы хлынули в Венгрию. К 1 июля 1989 года около 25 000 из них отправились туда в «отпуск». За этим последовали еще тысячи, многие из которых искали временного убежища в посольствах Западной Германии в Праге и Будапеште. Некоторые из них пересекли все еще закрытую австро-венгерскую границу, не будучи остановленными пограничниками, но большинство просто остались в Венгрии. К началу сентября в Венгрии находилось в ожидании 60 000 граждан ГДР. Когда 10 сентября в программе новостей по венгерскому телевидению венгерского министра иностранных дел Дьюлу Горна спросили, какой была бы реакция правительства, если бы некоторые из этих людей начали выезжать на Запад, он ответил: «Мы бы выпустили их без промедлений, и я предполагаю, что австрийцы позволили бы им въехать». Дверь на Запад была официально открыта: в следующие семьдесят два часа в нее ринулось около 22 тысяч восточных немцев.

Восточногерманские власти яростно протестовали — шаг Венгрии означал нарушение давнего соглашения между коммунистическими правительствами о том, чтобы их страны не использовались в качестве путей бегства от братских соседей. Но власти Будапешта просто настаивали на том, что они выполняют обязательства, взятые на себя подписанием Хельсинкского заключительного акта. Люди восприняли это буквально. В течение следующих трех недель власти ГДР столкнулись с катастрофой в области связей с общественностью, когда десятки тысяч их сограждан попытались выбраться через новый маршрут выезда.

Восточногерманские руководители попытались взять происходящее под контроль и предложили своим согражданам-беглецам, которые сидели в посольствах Праги и Варшавы, безопасное возвращение домой и выезд в Западную Германию в опечатанном поезде. Однако это лишь усугубило растущее унижение режима: когда поезд проезжал через ГДР, его приветствовали десятки тысяч местных немцев, которые радовались и завидовали. По оценкам, пять тысяч человек попытались влезть внутрь, когда поезд с беженцами сделал короткую остановку в Дрездене. Когда их избила полиция, начался бунт — и все это на глазах мировых СМИ.

Затруднения режима придали смелости его критикам. На следующий день после того, как Венгрия открыла свои границы, группа восточногерманских диссидентов в Восточном Берлине основала «Новый форум», за которым несколько дней спустя последовало другое движение граждан — «Демократия сейчас». Обе группы настаивали на демократической «перестройке» ГДР. В понедельник, 2 октября, в Лейпциге, толпа из 10 000 человек продемонстрировала разочарование отказом режима Хонеккера реформировать себя — крупнейшее публичное собрание в Восточной Германии со времени злополучного Берлинского восстания 1953 года. 77-летний Хонеккер оставался невозмутимым. Восточные немцы, стремящиеся эмигрировать, заявил он в сентябре, были «шантажированы соблазнами, обещаниями и угрозами отказаться от основных принципов и фундаментальных ценностей социализма». К растущему беспокойству его молодых коллег, которые больше не могли игнорировать масштабы стоящих перед ними проблем, руководство казалось беспомощным, застывшим на месте. 7 октября, по случаю сороковой годовщины основания ГДР, туда приехал с выступлением Михаил Горбачев. Он дал хозяину, который слушал его с каменным лицом, совет: «Жизнь наказывает тех, кто медлит». Бесполезно: Хонекер заявил, что его все устраивает, как есть.

Ободренные визитом советского лидера — не говоря уже о событиях за рубежом, — демонстранты в Лейпциге и других городах начали проводить постоянные публичные акции и пикеты, требуя перемен. Количество, принявших участие в понедельничном митинге в Лейпциге, который теперь стал регулярным мероприятием, выросло до 90 тысяч на следующей неделе после речи Горбачева, а толпа скандировала: «Мы — народ!» — и призывала «Горби» им помочь. Еще через неделю количество участников снова увеличилось; тогда Хонеккер, который все больше нервничал, предложил применить силу, чтобы подавить любое дальнейшее проявление оппозиции.