После войны. История Европы с 1945 года

Режим жестко и даже жестоко подавлял любые признаки инакомыслия. Демонстранты в Праге и других местах, пришедшие отметить двадцатую годовщину вторжения в августе 1988 года, были арестованы; неофициальные попытки провести семинар «Восток-Запад» в Праге были пресечены. В январе 1989 года, в двадцатую годовщину самосожжения Яна Палаха, на Вацлавской площади, Гавела и тринадцать других активистов «Хартии–77», арестовали и вновь посадили в тюрьму. Хотя, если в прошлые годы с Гавелом обходились сурово, то теперь его выпустили уже в мае: он имел международную репутацию, и плохим обращением с ним власть могла нарваться на осуждение. В течение весны и лета 1989 года в стране формировались неформальные сети и группы, которые надеялись повторить события в соседних странах. После «Клуба мира имени Джона Леннона», который возник в декабре 1988 года, в мае 1989 года состоялся протест «Пражских матерей», а еще через месяц — демонстрации борцов за окружающую среду в Братиславе. Ни один из этих легко сдерживаемых всплесков гражданской инициативы не представлял никакой угрозы для полиции или режима. Но в августе, именно тогда, когда Мазовецкий завершал подготовку правительственной программы в Варшаве и незадолго до того, как распахнулись венгерские границы, улицы чешской столицы заполнили демонстранты, которые в очередной раз хотели почтить память о подавлении Пражской весны.

Однако в этом случае чешская полиция была явно более сдержанной. Режим Якеша решил немного притормозить, по крайней мере сделав вид, что признает смену настроения в Москве, но одновременно никак, по сути, не меняя своего правления. Несомненно, тот самый расчет объясняет отстраненную реакцию властей на следующую большую публичную демонстрацию 28 октября по случаю годовщины основания Чехословацкого государства в 1918 году (которую с 1948 года официально игнорировали). Но большого общественного давления на коммунистическое руководство по-прежнему не было — даже объявление 15 ноября о том, что выездные визы для поездок на Запад больше не потребуются, было не столько уступкой требованиям, сколько стратегической имитацией изменений в других странах.

Именно это очевидное отсутствие реальных намерений по реформированию со стороны партийных руководителей и отсутствие какой-либо эффективной внешней оппозиции, подкрепили распространенные подозрения, что то, что произошло потом, было в определенной степени искусственным «мятежом» — попыткой скрытых реформаторов в правительстве и полиции толкнуть умирающую партию в направлении чешской перестройки.

Это было не так странно, как может показаться сегодня. 17 ноября полиция Праги официально одобрила проведение студенческого марша по центру города в ознаменование еще одной печальной даты — 50-летия убийства чешского студента Яна Оплетала нацистами. Однако когда студенты-демонстранты начали выкрикивать антикоммунистические лозунги, полиция напала на них, разогнала толпу, а кого-то побила. А потом сама распространила слух, что (как повторение убийства Оплетала) одного из студентов убили. Позже это было признано ложным сообщением, но в то же время оно имело предсказуемый эффект, вызвав гнев у самих студентов. В течение следующих сорока восьми часов десятки тысяч студентов восстали, захватили университеты и большими толпами валили на улицы в знак протеста. Однако теперь полиция лишь наблюдала.

Если это и был чей-то план, то он точно обернулся против его автора. Безусловно, события 17 ноября и их последствия сместили неосталинистское руководство Коммунистической партии: в течение недели весь Президиум во главе с Якешем подал в отставку. Но их преемникам население абсолютно не доверяло, да и в любом случае скорость развития событий выбила у них почву из-под ног.

19 ноября Вацлав Гавел, которого отправили под домашний арест в сельской Северной Богемии, вернулся в столичный сумбур, где коммунисты стремительно теряли власть, но не было еще никого, кто мог бы взять ее в свои руки. Устроившись (вполне уместно) в пражском театре, Гавел и его друзья из «Хартии–77» сформировали Ob

anské Fórum (Гражданский форум), неформальную и гибкую сеть, которая за несколько дней превратилась из дискуссионного общества в общественную инициативу, а затем — в теневое правительство. Дискуссии в Гражданском форуме были частично продиктованы давними целями его наиболее известных участников, но в основном — ускоряющимся ходом событий на улицах. Первое, что сделал Форум, — это потребовал отставки людей, ответственных за вторжение 1968 года и его последствия.