После войны. История Европы с 1945 года

Европейская история, как казалось многим наблюдателям, прошла полный круг. В XXI веке — собственно, как и в XVIII — Россия была и в Европе, и вне ее: «европейской нацией» Монтескье и «скифами-дикарями» Гиббона. Для русских Европейский Запад оставался тем, чем он был на протяжении веков: противоречивым объектом притяжения и отталкивания, восхищения и обиды. Российские правители и народ были подчеркнуто чувствительны к внешнему мнению и в то же время относились с глубоким недоверием к любой критике или вмешательству из-за рубежа. История и география подарили европейцам соседа, которого они не могли ни игнорировать, ни приспособиться.

То же самое можно было сказать о Турции. На протяжении почти семисот лет османские турки были европейскими «другими», заменив арабов, которые выполняли эту роль в предыдущие пятьсот лет. Много веков «Европа» начиналась там, где заканчивались турки (и именно поэтому Чорана так угнетало напоминание о долгих годах пребывания Румынии под османской властью); а тезис о том, что христианскую Европу время от времени «спасали» — то у ворот Вены и Будапешта, или во время битвы при Лепанто 1571 года — от когтей турецкого ислама, набила оскомину. Начиная с середины XVIII века, когда османская Турция погрузилась в застой, «восточный вопрос» — что делать с упадком Османской империи и как быть с территориями, которые теперь высвободились от веков турецкой власти — стало насущной проблемой для европейских дипломатов.

Поражение Турции в Первой мировой войне, свержение османов и их замена подчеркнуто светским, модернизирующимся государством Кемаля Ататюрка сняли Восточный вопрос с европейской повестки дня. Турки, теперь с правительством в Анкаре, имели достаточно собственных забот; и хотя их уход с Балкан и арабского Ближнего Востока оставил по себе запутанное паутину конфликтов и решений, которые имели определяющие долгосрочные последствия для Европы и мира, сами турки перестали быть частью проблемы. Если бы не стратегическое расположение Турции на морском пути Советского Союза в Средиземное море, эта страна вполне могла бы вообще исчезнуть из западного сознания.

Вместо этого Анкара стала на время холодной войны покладистым участником Западного альянса, предоставив НАТО довольно значительный контингент солдат. Американцы разместили свои ракеты и базы в Турции, как часть санитарного кордона, что окружал Советский Союз от Балтийского моря до Тихого океана. Западные правительства не только предоставляли Турции щедрую помощь, но и доброжелательно смотрели сквозь пальцы на ее нестабильные диктаторские режимы, которые часто появлялись в результате военных переворотов, и безудержные нарушение прав меньшинств (в частности курдов на дальнем востоке страны, которые составляли пятую часть населения). Тем временем турецкие «гастарбайтеры», как и остальное избыточное сельское население Средиземноморского бассейна, в больших количествах мигрировали в Германию и другие западноевропейские страны в поисках работы.

Однако османское наследие вернулось, чтобы преследовать новую Европу. С окончанием холодной войны особое местоположение Турции приобрело другое значение. Страна больше не была пограничным форпостом и государством-барьером в международном геополитическом противостоянии. Вместо этого она превратилась в связующее звено между Европой и Азией, имеющее связи и сходство в обоих направлениях. Хотя Турция формально была светской республикой, большинство из ее семидесяти миллионов граждан были мусульманами. Многие пожилые турки не были особенно ортодоксальными, но с ростом радикального ислама росли опасения, что даже безжалостно навязанное Ататюрком светское государство может оказаться уязвимым для нового поколения, восстающего против своих секуляризованных[531] родителей и ищущего корни в более древнем наследии османского ислама.

Но образованные профессиональные и бизнес-элиты Турции преимущественно сосредоточивались в европейском городе Стамбул и с энтузиазмом идентифицировала себя с западной одеждой, культурой и обычаями. Как и другие амбициозные восточные европейцы, они считали Европу — европейские ценности, европейские институты, европейские рынки товаров и труда — единственным возможным будущим для себя и своей неоднозначно расположенной страны. Они имели четкую цель: убежать от истории и попасть в «Европу». Более того, это была одна из целей, которую они разделяли с традиционно влиятельным офицерским корпусом, который всем сердцем разделял мечту Ататюрка о светском государстве и открыто выражал раздражение в связи с ползучей исламизацией в общественной жизни Турции.