После войны. История Европы с 1945 года

После войны швейцарцы (но не шведы) стали объектом презрения и подозрительного отношения со стороны международного сообщества как немецкие военные приспешники. Вашингтонские соглашения, датированные маем 1946 года, обязали их сделать «добровольный» взнос в размере 250 миллионов швейцарских франков на европейскую реконструкцию, в качестве окончательного урегулирования всех претензий, связанных с операциями Рейхсбанка через швейцарские банки. Но к тому времени Швейцария уже реабилитировалась как процветающий остров финансовой стабильности: ее банки были высокодоходными, ее фермы и машиностроительные предприятия были готовы поставлять продовольствие и технику на нуждающиеся европейские рынки.

До войны ни Швейцария, ни Швеция не были особенно состоятельными — на самом деле в этих странах существовали большие нуждающиеся сельские регионы. Но лидерство, которое они обеспечили себе в ходе войны, оказалось прочным: обе страны сейчас возглавляют европейские рейтинги и непрерывно занимают лидерские позиции на протяжении четырех десятилетий. В других местах путь к выздоровлению был несколько более тернистым. Но даже в Восточной Европе экономическая инфраструктура была отстроена на удивление быстро. Несмотря на все усилия отступающего вермахта и наступающей Красной Армии, мосты, дороги, железные дороги и города Венгрии, Польши и Югославии были восстановлены. К 1947 году транспортные сети и подвижной состав в Центральной Европе были доведены до довоенного уровня или превысили его. В Чехословакии, Болгарии, Албании и Румынии, где было меньше разрушений, связанных с войной, этот процесс занял меньше времени, чем в Югославии или Польше. Но даже польская экономика восстанавливалась довольно быстро — отчасти потому, что западные территории, недавно захваченные у Германии, теперь давали больше урожая, там было больше промышленных городков и заводов.

В Западной Европе материальный ущерб также восстанавливался с поразительной быстротой — быстрее всего в Бельгии, несколько медленнее во Франции, Италии и Норвегии, медленнее всего в Нидерландах, где самый большой ущерб (фермам, дамбам, дорогам, каналам и людям) был нанесен в последние месяцы войны. Бельгийцы извлекли выгоду из привилегированного статуса Антверпена как единственного крупного европейского порта, более или менее уцелевшего в конце войны. Высокая концентрация войск союзников в их стране что приводила к вливанию постоянного потока твердой валюты в экономику, которая долгое время специализировалась на угле, цементе и полуфабрикатах металлов, жизненно важных для восстановительных работ.

В Норвегии, напротив, положение было значительно хуже. Половина жизненно важного рыболовного и торгового флота страны была потеряна в войне. Благодаря преднамеренному уничтожению немцами в ходе отступления вермахта, промышленное производство Норвегии в 1945 году составляло всего 57% от уровня 1938 года. Страна потеряла пятую часть своей экономики. В более поздние годы норвежцы все еще не могли догнать Швецию. Но даже Норвегия смогла восстановить большую часть своей железнодорожной и дорожной сети к концу 1946 года, и в течение следующего года, как и в остальной Западной и большей части Восточной Европы, нехватка топлива и неадекватные коммуникации больше не были препятствием для экономического подъема.

Впрочем тогдашним обозревателям самой удивительной казалась именно способность Германии к восстановлению. Это было данью усилиям местного населения, которое с поразительной целеустремленностью работало над восстановлением своей разрушенной страны. В день смерти Гитлера только 10% немецких железных дорог действовали. Страна в буквальном смысле была обездвижена. Год спустя, в июне 1946 года, 93% всех немецких железнодорожных путей были вновь открыты, а 800 мостов были восстановлены. В мае 1945 года добыча угля в Германии составляла лишь одну десятую от 1939 года; год спустя она увеличилась в пять раз. В апреле 1945 года Солу Падоверу[21], который наблюдал за наступлением американской армии в Западной Германии, казалось, что городу Аахен, для восстановления понадобится не менее двадцати лет. Но через несколько недель он уже сообщал о возобновлении работы городских шинных и текстильных фабрик и о начале экономической жизни.