После всего: Стихи 1920-1942 гг.

Уже не девочка — жена и мать.
Суровый опыт, а не мысль о чуде.
Уже пора бы, кажется, понять,
Что это — жизнь, и что другой не будет.

А все-таки еще бывает жаль

Забытых слов, разрушенных желаний,
И о небывшем поздняя печаль
Мешает спать в предутреннем тумане…

Уж создан быт, свой дом, своя семья,

Ну пусть не так, как думалось когда-то,
Пусть не дорога — жизнь, а колея,
Не зори в ней, а ранние закаты.

Пусть большего не будет никогда,

Но то, что есть, — сурово и велико,
И беспощадно-трезвые года
Прекрасней нашей юности двуликой.

А все-таки…

1931 (Из сборника «После всего», 1949)

Мыши

Мыши съели старые тетрадки,
Ворох кем-то присланных стихов.
Мыши по ночам играют в прятки
В сонном сумраке углов.

Мыши съели письма из России,

Письма тех, кого уж больше нет,
Пыльные огрызочки смешные −
Память отошедших лет.

Мыши сгрызли злобно и упрямо

Все, что нам хотелось сохранить:
Наше счастье, брошенное нами,
Наши солнечные дни.

Соберем обгрызенные части,

Погрустим над порванным письмом:
Больше легкого, земного счастья
По клочкам не соберем…

Сделает иным, ненастоящим

Этот мир вечерняя заря.
Будет в окна падать свет мертвящий
Уличного фонаря.

Ночью каждый шорох чутко слышен,

Каждый шорох, как глухой укор:
Это гложат маленькие мыши
Все, что было до сих пор.

1931 (Из сборника «Окна на север», 1939)

Роза Иерихона

Вдруг стало ясно: жизнь полна
Непоправимою угрозой,
Что у меня судьба одна
С моей Иерихонской розой.

Вот с той, что столько долгих дней

Стоит в воде, не расцветая,
В унылой комнате моей,
Безжизненная, неживая.

Будильник, пудра, пузырьки,

Игрушки — рядом на камине.
Ее корявые ростки
Окутывает сумрак синий.

И я над страшным и сухим

Неумирающим растеньем
Слагаю мертвые стихи
О небытье, о нецветенье.

И из сплетенья длинных строк,

Из неожиданных созвучий
Встает уродливый цветок —
Сухой, бесплодный и колючий.

Но словно в огненном бреду,

С упрямой безрассудной верой
День ото дня я жадно жду,
Что зацветет комочек серый…

Себя стараюсь обмануть,

Другим — сплетаю небылицы.
О, только бы, хоть как-нибудь
От пустоты освободиться!

Проходят дни и вечера,

Я с каждым днем скупей и строже.
Сегодня — то же, что вчера,
А завтра — заново все то же.

И мой цветок не расцветет;

Быть может, и бывают розы,
Что зацветают дважды в год
И что не вянут от мороза.

Но только это не для нас,

Не для таких, как мы, должно быть,
Томит вечерний, синий час
Томленьем напряженной злобы.

И вот с безжизненной тоской

Склоняюсь грустно и влюбленно
Над неудачливой сестрой,
Над розою Иерихона.

1931 (Из сборника «После всего», 1949)

«Надоели скитанья без цели…»