Последнее будущее

Посмотрите на меня, люди и коровы,
деревья и разбитые стены Иерусалима,
перед вами самый счастливый еврей на свете.
Всеблагой на моих глазах сотворил неслыханное:
только что это произошло – я еще не могу опомниться,
душа еще дрожит от радости и страха
В Доме Соломона разлитый по лампадам Меноры елей,
которого не могло хватить даже на одну ночь,
горел непрерывно восемь суток.
Он не сгорал. Он начал сгорать только час назад,
когда принесли первый кувшин
с новым освященным маслом.
Эта жидкость, будто имела разум,
ждала восемь дней и ночей.
О, эти великие дни и ночи,
незабываемые восемь суток
после вызволения Храма из плена язычников!
Я был в том отряде,
который первым вошел в святилище:
увидев, что сотворили там варвары,
мы превратились в каменные столбики от ужаса.
Храм был разграблен, загажен,
сотни солдат в течение трех с половиной лет
испражнялись внутри и снаружи,
самое благоуханное место Израиля
источало зловоние.
Сам Иегуда Маккавей,
чье сердце казалось стальным, не выдержал -
опустился на колени среди развалин и заплакал:
крупные желтые слезы катились из глаз,
вся борода была мокрой.
Это он распорядился очистить святилище,
зажечь Менору.
Увы, мы нашли только один небольшой кувшинчик
с неоскверненным маслом,
Иегуда велел священникам
залить, сколько есть, зажечь,
а нам приказал к полуночи хоть под землей
отыскать еще кувшины с елеем.
Мы искали весь день,
молились и искали, искали и молились,
но Бог не помог нам.
Когда мы, понуро опустив головы,
вернулись с пустыми руками,
ожидая увидеть мрак черноты,
мы увидели чудо:
огни Меноры вовсю пылали,
а вокруг пели, плясали, веселились евреи.
«Смотрите, смотрите!» – кричали нам,
и мы заплакали от счастья.
Когда я раньше читал Тору – как море расступилось,
чтобы евреи могли уйти из египетского рабства,
я говорил себе: «Ой, это неправда -
как могут воды стоять стеной, образовать проход?»
Я боялся признаться, но в глубине души не верил.
«Ну как это может быть, – кричала душа, – ну как, как?»
Теперь я знаю как: ты просто стоишь и смотришь,
а в это время происходит то, чего быть не может.
Быть не может, а происходит.
Не может быть, а есть.
О, Всевышний мой, Родненький,
какая это радость – доверять Тебе полностью,
не сомневаться, что Ты можешь творить невероятное!
Какой камень свалился с души моей!
Теперь совсем другое дело, совсем другая жизнь.
Я не верил – и уверовал,
я не мог себе представить,
теперь буду всю жизнь об этом рассказывать.
О, Всеблагой, отныне я буду твердить
на каждом углу Иерусалима:
«Никогда не будет свободен тот,
кто не верит в способность Всевышнего
творить чудеса».