Последнее, что он сказал мне

– Погоди, – просит Бейли, – давай притормозим.

– Зачем?

Она смотрит на здание с вывеской: «Питомцы УТ», потом снова оборачивается к стадиону.

– Знакомое место…

– Все главные ворота похожи.

– Нет, дело не в воротах. Эта часть кампуса мне знакома – такое чувство, что я не раз тут бывала. – Бейли оглядывается по сторонам. – Дай мне сориентироваться.

– Ладно, не торопись.

Я пытаюсь ее подбодрить, хотя мне не терпится поскорее проверить церкви, пока они не закрылись.

Молча смотрю в телефон, пытаясь высчитать год. Если Бейли что-то знает и если мы идем по верному пути, то она приезжала сюда в две тысячи восьмом – в то время Бейли с Оуэном жили в Сиэтле и Оливия была жива. В следующем году Бейли с Оуэном перебрались в Сосалито. А все, что произошло раньше, вряд ли отложилось бы в младенческой памяти.

Значит, две тысячи восьмой. Я ищу расписание футбольных матчей двенадцатилетней давности. Меня интересуют матчи, сыгранные «лонгхорнами» на своем поле.

Начинаю пролистывать список, и вдруг мне звонят. Анонимный абонент. Держу телефон в руке, не зная, что делать. Вдруг это Оуэн? Впрочем, Джейк велел не отвечать на звонки с незнакомых номеров, так что риск велик. Кто еще может мне позвонить и какими неприятностями это грозит?

Бейли указывает на мой телефон.

– Ты возьмешь трубку или так и будешь на нее смотреть?

– Еще не решила.

А вдруг все-таки Оуэн? Нажимаю принять вызов, но молчу, дожидаясь, пока звонящий что-нибудь скажет.

– Алло? Ханна?

У женщины на другом конце высокий, противно сюсюкающий голос, который мне хорошо знаком.

– Привет, Белла, – говорю я.

– Ах, ну и кошмар! – восклицает она. – Полное безобразие! Ты в порядке? Как там дочь Оуэна?

Белла пытается проявить участие, но при этом не называет Бейли по имени. Никак не может, да и не хочет его запомнить.

– Знаешь, они ведь ничего такого не сделали…

Мне не нравится, что она использует слово они.

– Белла, я тебе звонила.

– Знаю-знаю, ты, наверное, в шоке! Я сама в шоке. Отсиживаюсь в Сент-Хелене, словно какая-нибудь преступница. У моих дверей толпятся репортеры, я даже из дома не могу выйти! Пришлось просить мою ассистентку привезти из «Бушона» жареного цыпленка и шоколадное суфле, иначе умерла бы с голоду! – щебечет она. – А ты где?

Думаю, как уклониться от ответа, однако Белла его и не ждет.

– Я к тому, что это просто смехотворно! – восклицает она. – Эйвитт – бизнесмен, а не преступник! Оуэн – гений, да ты и сама знаешь. Какого черта Эйвитту красть у собственной компании? Ведь это его восьмой по счету стартап, не слишком ли поздно начинать взвинчивать цены на акции, лгать и красть? Или в чем там его обвиняют? Я тебя умоляю! У нас и так денег столько, что уже не знаем, куда их девать.

Белла упорно борется, с жаром доказывает свою правоту, однако это не меняет того, о чем она умалчивает и что отказывается признавать. Предыдущий успех Эйвитта и сопутствующая ему самонадеянность вполне объясняют, почему он попытался избежать провала сейчас.

– Короче, все подстроено! – выдает она.

– Белла, кем?

– Откуда мне знать? Правительством, конкурентами? Может, какой-нибудь плагиатор хочет пролезть на рынок первым? Такова версия Эйвитта. Разумеется, мы будем бороться. Не для того Эйвитт так долго и тяжело работал, чтобы потерять все из-за недоразумения с бухгалтерией.

И я слышу то, что другие люди – Пэтти, Карл, Наоми – слышат, разговаривая со мной. В голосе Беллы звучит безумие. Наверное, так и бывает, когда почва уходит из-под ног: ты теряешь способность управлять эмоциями.

– Думаешь, это была подстава или бухгалтерская ошибка? – Я делаю паузу. – Или хочешь сказать, что виноваты все, кроме Эйвитта?

– Прошу прощения?

Белла злится, но мне все равно. Я не стану тратить на нее время, потому что поняла: она звонит не просто так. Увы, мне нечего ей дать.

Смотрю на Бейли, которая глядит на меня с немым вопросом: почему я злюсь? Чем это грозит ее отцу?

– Мне пора, – перебиваю я.

– Погоди!

И тогда она переходит к тому, что нужно ей.

– Адвокаты Эйвитта никак не могут связаться с Оуэном, – вздыхает Белла. – Мы просто хотим убедиться, мы просто хотим знать… Он ведь не общается с правоохранительными органами? Это было бы глупо и опасно для всех.

– Если Эйвитт ничего плохого не сделал, то какая разница, что скажет Оуэн?

– Не будь наивной, Ханна! Система работает вовсе не так!

Представляю Беллу, сидящую возле кухонного островка на табурете, который я для нее сделала. Она яростно трясет головой, и неизменные золотые кольца в ушах бьют ее по высоким скулам.

– Поясни.

– Хм. Провокации, вынужденные признания. Неужели Оуэн настолько глуп? – Белла умолкает. – Он общается с полицией?

Мне хочется сказать, что со мной он точно не общается, но такой радости я ей не доставлю. Мы с Беллой в неравном положении. Ей не нужно беспокоиться о безопасности Эйвитта, ее не волнует вопрос, виновен ли Эйвитт или стал жертвой недобросовестных действий правительства. Белла знает, что ее муж виновен. Она пытается представить ситуацию в ином свете и готова пойти на все, лишь бы ему не пришлось расплачиваться.