Последнее, что он сказал мне

Оуэн потащил меня к двери и вывел на задний двор, где сушился отшлифованный и отполированный до блеска стул.

– Ты ведь знаешь, он не для тебя, – напомнила я. – Клиентка готова платить большие деньги.

– С чем ее и поздравляю! Кто первый сел, того и стул!

Я улыбнулась.

– Странные у тебя представления о праве собственности.

– Пока я на этом стуле сижу, его никто не отнимет!

Удалить всю историю

В десять часов в кафе отеля уже людно, свет приглушен. Я сижу в баре и пью апельсиновый сок, в то время как остальные посетители налегают на коктейли – «Кровавую Мэри», «Белый русский».

Я смотрю на ряд телевизоров, настроенных на разные новостные каналы, и читаю субтитры. Большинство из них посвящено «Технолавке». Пи-би-эс показывает, как Эйвитта Томпсона заковывают в наручники и уводят. Эм-эс-эн-би-си дает анонс интервью Беллы для шоу «Сегодня», где она называет арест Эйвитта пародией на правосудие. Бегущая строка на Си-эн-эн сообщает, что грядут новые обвинения. А ведь Грейди предупреждал, что у Оуэна будут еще большие неприятности. Скоро его настигнет то, от чего он бежит…

Когда я думаю о своем муже, меня не покидает ощущение, что он не смог это остановить, и теперь опасность грозит не только ему, но и нам с Бейли.

Достаю блокнот и записываю то, что сказал Грейди во время последнего разговора. Я стараюсь припомнить каждую подробность и извлечь из нее все, что можно. Не дает покоя мысль, что Оуэн мог удалить свою собственную историю. Маловероятно, и все же такую возможность исключать нельзя.

И тогда мне приходит в голову вот что: определенные факты мы не можем стереть без следа, мы открываем их близким людям, сами того не осознавая. Кое о чем я узнала у Оуэна невзначай. И я составляю список того, что мне известно о его прошлом. Не ложные сведения вроде Ньютона, Принстона, Сиэтла, а скорее факты, которые выплыли случайно и в ретроспективе кажутся странными. Например, тот одноклассник из школы имени Рузвельта. Я гуглю название и обнаруживаю восемьдесят шесть учебных заведений по всей стране, причем в Массачусетсе – ни одного, зато восемь разбросаны по всему Техасу в городах вроде Сан-Антонио и Далласа.

Я беру это на заметку и продолжаю размышлять. В памяти всплывает образ Оуэна в баре со свиньей-копилкой, и я кое-что понимаю. Запомнила ли я верно или дала волю фантазии, поддавшись отчаянию? Пишу сообщение Джул с просьбой проверить мою догадку.

Я копаюсь в мелочах, знакомых лишь мне: анекдоты и истории, которые Оуэн рассказывал поздно вечером, когда Бейли уже спала. Такие вещи доверяешь только тому, с кем решил соединить свою жизнь. Истории, которыми он делился, сам того не сознавая, наверняка подлинные.

Начинаю вспоминать его коронные истории: прогулку на яхте с отцом по Восточному побережью в шестнадцать лет – единственный раз, когда им удалось провести несколько дней вдвоем. Случай с удравшей собакой его девушки в выпускном классе, когда он вылетел с первой работы, потому что весь день искал беглянку. Ночной сеанс «Звездных войн», куда он тайком отправился с друзьями, а по возвращении домой без четверти три обнаружил, что родители не ложились и ждут его.

И еще один случай, произошедший в университете, благодаря которому он полюбил точные науки и современные технологии. На первом курсе, когда Оуэну едва исполнилось девятнадцать, он записался на курс к профессору, которому обязан нынешней карьерой, хотя тот как-то назвал его своим худшим студентом. Упоминал ли муж имя преподавателя? Вроде бы Тобиас, фамилия то ли Ньютон, то ли Ньюхаус. Еще у него было какое-то прозвище…

Я бегу в номер будить Бейли – единственную, кто тоже мог слышать историю про профессора.

Стаскиваю с нее одеяло и сажусь на край постели.

– Я сплю, – бормочет девочка.

– Уже нет!

Она с неохотой прислоняется к спинке кровати.

– В чем дело?

– Помнишь, как звали преподавателя твоего отца? Того профессора, которого он обожал и который был у него на первом курсе?

– Понятия не имею, о чем ты.

Сдерживая нетерпение, я вспоминаю, как Бейли закатывала глаза, слушая эту историю – когда Оуэн использовал ее в назидательных целях и убеждал дочь не бросать начатое, продолжать заниматься тем, что для нее действительно важно.

– Да знаешь ты эту историю, Бейли! Профессор вел немыслимо трудный курс по математической физике. Твой папа обожает о нем рассказывать! Профессор сказал, что он – худший студент за всю его практику. И это заставило Оуэна стараться, помогло ему сосредоточиться на учебе.

Бейли кивает, вспоминая.

– Ты имеешь в виду препода, который повесил результаты папиной промежуточной аттестации на доску объявлений? Чтобы он помнил, что надо стараться изо всех сил?

– Вот именно!

– Порой предмет твоего увлечения требует приложения значительных усилий, и ты не должна сдаваться лишь потому, что это нелегко… – Бейли подражает голосу отца. – Порой, детка, нужно как следует потрудиться, чтобы сделать свою жизнь лучше.

– Да-да! По-моему, его звали Тобиас, но мне нужно знать фамилию. Постарайся вспомнить!

– Зачем?

– Бейли, просто вспомни!