Последнее, что он сказал мне

Я пытаюсь ее поблагодарить, но девушка прижимает палец к губам и уходит, оставив нас на пороге. Мы делаем как велено. Поднимаясь по лестнице мимо восьмидесяти с лишним студентов, я гляжу прямо перед собой. Возле задней стены есть свободное место, и мы пробираемся к нему, стараясь не привлекать к себе внимания.

Профессор Кукман стоит в передней части лектория за небольшой кафедрой. Невысокий, он выглядит лет на шестьдесят и носит красные ковбойские сапоги на каблуках.

Студенты не сводят с него глаз. Все сосредоточены на лекции, никто не перешептывается, не проверяет почту, не набирает сообщения.

Дождавшись, когда профессор Кукман повернется к большой доске и начнет писать, Бейли склоняется ко мне.

– Нилон Симонсон? – шепчет она. – Ты что, его придумала?

– Мы попали на лекцию или нет? – спрашиваю я.

– Попали.

– Тогда в чем проблема?

Хотя мы вроде бы ведем себя тихо, на нас оглядываются. Хуже того, профессор Кукман перестает писать и тоже оборачивается. Он свирепо смотрит на нас, и вся аудитория следует его примеру.

Я вспыхиваю и опускаю глаза. Целую минуту профессор сверлит нас взглядом, и она кажется мне вечностью. К счастью, он наконец снова возвращается к доске и продолжает лекцию.

Легко понять, почему все слушают так внимательно. Несмотря на небольшой рост, профессор Кукман производит сильное впечатление. Он превращает лекцию в настоящий спектакль, неизменно удерживая внимание студентов. Кук спрашивает лишь тех, кто не поднимает руку. Если студент знает ответ, то он отворачивается. Если студент молчит, то профессор не сводит с провинившегося глаз и сверлит его взглядом до тех пор, пока тому не становится неловко, и лишь потом спрашивает следующего.

Профессор записывает на доске последнее уравнение и объявляет, что занятие окончено. Студенты покидают аудиторию, а мы спускаемся к кафедре, где он складывает свои вещи в портфель.

– У вас привычка такая – прерывать лекторов? – интересуется он. – Или повезло только мне?

– Профессор Кукман, – говорю я, – простите нас, пожалуйста! Мы не думали, что вы услышите.

– По-вашему, это достойное оправдание? Кто вы вообще такие и что делаете в моем классе?

– Я – Ханна Холл, это – Бейли Майклз, – представляюсь я.

Он переводит взгляд с меня на Бейли, пытаясь сообразить, что к чему.

– Ясно.

– Мы разыскиваем вашего бывшего студента и очень надеемся, что вы нам поможете.

– Думаете, я стану помогать девушкам, которые мешают мне вести занятие?

– Вероятно, вы единственный, кто в состоянии нам помочь!

В его глазах вспыхивает интерес. Я делаю знак Бейли, и она вручает профессору свой телефон с открытой фотографией отца.

Кукман достает из кармана очки и смотрит на экран.

– Человек, стоящий рядом с вами, – мой бывший студент? – уточняет он.

Девочка молча кивает.

Профессор склоняет голову и вглядывается в фото.

– Если мы правильно высчитали год выпуска, то он учился у вас двадцать шесть лет назад. Мы надеялись, что вы вспомните, как его звали.

– Вы знаете, что он посещал мои занятия двадцать шесть лет назад, но не знаете его имени? – удивляется профессор.

– Мы знаем его нынешнее имя, только оно не настоящее, – поясняю я. – Это длинная история.

– На короткую версию у меня найдется время.

– Он – мой отец, – заявляет Бейли.

Это первые слова из ее уст, и профессор вздрагивает, поднимает глаза и встречается с Бейли взглядом.

– Как вам удалось связать его со мной?

Я ожидаю, что ответит Бейли, однако она молчит. Вид у нее уставший – слишком уставший для девочки шестнадцати лет. Она умоляюще смотрит на меня.

– Похоже, что мой муж выдумал большую часть подробностей своей жизни, – подхватываю я, – зато история про вас оказалась подлинной. Он очень любит вас вспоминать и рассказывать, как сильно вы на него повлияли.

Профессор смотрит на фотографию, и в его глазах мелькает узнавание. Переведя взгляд на Бейли, я понимаю: она тоже заметила.

– Сейчас его зовут Оуэн Майклз, – сообщаю я. – В студенчестве, видимо, у него было другое имя.

– Почему он его сменил? – спрашивает профессор.

– Как раз это мы и пытаемся выяснить, – отвечаю я.

– За годы работы я учил много студентов…

– Мы почти уверены, что это был ваш второй год преподавания.

– Не знаю, как устроена у вас память, но мой опыт подсказывает, что чем дальше событие, тем хуже оно вспоминается.

– Судя по моему недавнему опыту, память у всех устроена более-менее одинаково, – замечаю я.

Он смотрит на меня с улыбкой. Вероятно, профессор начинает понимать, через что нам пришлось пройти, и его тон смягчается.

– Извините, больше ничем помочь не могу… Попробуйте обратиться в канцелярию, там…

– И что же мы у них спросим? – интересуется Бейли.

Закипая от гнева, она все же пытается держать себя в руках.

– В каком смысле?

– Я хочу узнать, что нам у них спрашивать? Есть ли данные на студента, который теперь зовется Оуэн Майклз? На человека, который взял и исчез без следа?

– Вы правы, они вам вряд ли помогут, – кивает профессор. – Впрочем, это уже не мое дело. – Он возвращает Бейли телефон. – Желаю удачи в поисках!