Последнее дело Холмса

– Вы правы, потому что наш убийца очень напомнил мне его: Квин тоже вроде бы дает читателю все необходимые данные, чтобы разгадать тайну, и даже как бы поддразнивает его: ну давай же, у тебя есть все, неужто не справишься с загадкой?

Я согласился с этим:

– У нашего убийцы сложно устроенные мозги. Как, впрочем, и у всех выдающихся преступников.

Фокса изучал содержимое своего бокала с таким видом, словно убийца оставил там какие-то следы или намеки.

– Итак, Холмс, не имеем ли мы дело с очередным подлинным аристократом преступного сословия, который как бы между прочим предложит вам выпить послеобеденную чашечку чая, а она-то и сведет вас в могилу.

Я узнал цитату из «Сиятельного клиента», но ограничился лаконичным:

– Элементарно, Ватсон.

Фокса в задумчивости поджал губы:

– Мы снова и снова возвращаемся к проклятой загадке запертой комнаты.

– Но в случае с Карабином это очевидней, чем в первом.

– Да неужели? А стул, припертый к двери в пляжном павильоне? Разве это не способ ее запереть?

– Это относительно.

– А следы на песке?

– Ну, тут сомнений нет – следы принадлежат Эдит Мендер.

– А почему их не мог бы оставить убийца?

– Вряд ли. Логично предположить, что свои следы и в ту и в другую сторону убийца бы затер. Кроме того, вспомните, что, по мнению Шерлока Холмса, расстояние между следами выдает рост, как и надпись на стене, ибо буквы находятся на уровне глаз пишущего… Так вот, следы соответствуют росту Эдит Мендер.

– А вы что – измеряли их?

– Разумеется. С помощью швейного сантиметра мадам Ауслендер.

На самом деле я ничего не смог прояснить этим сантиметром, но мое фанфаронство возымело действие – собеседник снова смотрел на меня с уважением.

– Ну так что там было с этой дверью и со стулом?

– Поначалу я растерялся, как и все вы. Потом мы с вами сосредоточились на осмотре табурета из тика, стола и разорванной веревки. И я кое-что заметил и сказал об этом вам: порог по сравнению с полом слишком чист. Ни пыли, ни песка.

– И что дальше?

– А вы не думали об этом?

– Думал, но ни к какому выводу не пришел.

– Вы не осмотрели комнату?

– Осмотрел и ничего не обнаружил.

Я окинул его скептическим взглядом, поскольку не был уверен в правдивости его слов. Нечто подобное тому, что я чувствовал и в отношении его книг, о которых он отзывался так уничижительно: во мне росла уверенность, что они не могут быть такими скверными.

– Этот ответ недостоин вас, друг мой. Просто надо увидеть нечто там, где другие не видят ничего.

Лицо его оставалось бесстрастным.

– Ну говорите же, не томите.

Я по-прежнему не сводил с него глаз, пытаясь понять, не преувеличивает ли он свое невежество.

– Вы заметили, что между полом и дверью оставалось два сантиметра пространства?

– Честно сказать, я не приглядывался.

Я улыбнулся с видом законного превосходства профессионала над дилетантом:

– И упустили из виду множество указаний на то, что произошло, Ватсон.

– Просветите же меня, Холмс, – улыбнулся он в ответ.

– Для того чтобы укрепить версию самоубийства, преступник расстелил на полу шаль Эдит Мендер, поставил стул на эту шаль, а ее конец положил за порог. Потом вышел из павильона, закрыл дверь и стал медленно подтягивать шаль к себе, пока стул не оказался вплотную прижат к двери, после чего вытянул из-под него шаль и спрятал.

Фокса слушал, раскрыв рот.

– О черт… Так вы это имели в виду, когда вчера в павильоне обратили мое внимание на то, что на пороге нет ни пыли, ни песка?

– Да, конечно. Шаль, когда ее тянули через порог, стерла то и другое.

– И все это подтвердилось?

– Сегодня утром, после завтрака, я гулял по пляжу.

– Что же вы меня не подождали?

– Мне хотелось побыть одному и все хорошенько обдумать. Я искал инструмент, которым перерезали веревку, и эту самую шаль.

– И нашли?

– Нож или бритву – нет. Возможно, как я сказал, убийца бросил их в море. Но чуть подальше в куче спутанных водорослей я обнаружил шаль – черную, расшитую цветами. Такую, как описывала Веспер Дандас.

– О боже.

– Вот именно.

– И что же вы с ней сделали?

– Принес в отель и спрятал у себя в номере. Счел, что не ко времени будет объяснять это кому бы то ни было, даже мадам Ауслендер.

– Вы мне одному об этом рассказали?

– И больше никому.

– Невероятно! Вы в самом деле маэстро сыска.

Он взглянул на дорожку среди олив, ведущую к отелю. Под закатными лучами тени стали четче и длинней.

– Ну а каковы же мотивы? Они ведь должны быть одинаковы в обоих случаях.

– Может быть, Эдит Мендер стало известно больше, чем надо. Или она кого-то узнала. Или… Не знаю.

– Заранее обдуманное преступление?

– Для импровизации слишком уж тщательно все исполнено.

– А Карабин обнаружил какие-то следы?

Я послал ему неопределенную улыбку:

– Может быть, это он был главным объектом, а Эдит Мендер – всего лишь второстепенной деталью.

– Полагаете, они были знакомы раньше? Вот и Веспер не готова поручиться, что они не знали друг друга.

– Возможно.

– И эти пропавшие паспорта…

– Да, возможно.

Он откинулся на спинку стула, осмысливая сказанное. Раздумчиво покачал головой:

– Слишком уж он уверен в себе, наш преступник… Не находите?