Последнее дело Холмса

– Говорил ли он что-нибудь такое, что может нам помочь?

– Не припомню.

– А Эдит Мендер?

– Что «Эдит Мендер»?

– Ее вы тоже не встречали до приезда на Корфу?

– Никогда. С ней и с ее спутницей мы даже двух слов не сказали.

Клеммер вроде бы отвечал искренно. По взгляду Фокса я понял, что и он так считает. Тем не менее эти светлые холодные глаза, как ни уверенно они глядели, не давали мне поверить ему – ну совсем не давали.

– Не заметили ли вы в ее поведении чего-то особенного?

Клеммер мотнул головой, прежде чем ответить:

– Ничего. Нам с женой обе эти особы были совершенно безразличны.

– Просто из чистого любопытства… – сказал я как можно небрежнее. – Почему вы решили остановиться в отеле мадам Ауслендер?

– Моя жена нуждалась в покое и отдыхе.

– Да, конечно… Однако почему именно здесь?

– Друг нашей семьи порекомендовал.

– Можно ли узнать, кто именно?

Он ответил после трехсекундной заминки:

– Вы его не знаете, и вам до этого не должно быть дела.

– Вам, конечно, известно, что Ауслендер – еврейская фамилия.

– И что с того?

– И вам, человеку, некогда служившему в СС, безразлично, что вы с супругой поселитесь в отеле, которым управляет одна из этих?

Клеммер резко поднялся. Глаза его будто подернулись льдом.

– Может быть, довольно, а?

Я миролюбиво смотрел на него, оставаясь в кресле:

– Может быть.

– У всякого фарса есть границы.

– Несомненно.

– Ну вот и покойной ночи.

И, всем видом своим выказывая раздражение, он покинул читальню. Я обернулся к своему сподвижнику:

– Ну, что вы скажете, Ватсон?

Фокса раздавил в пепельнице сигарету. Покачал головой, словно в сомнении:

– Упоминанием о татуировке вы его просто изничтожили. Да и меня тоже.

– Элементарно!

– Опасные шутки шутите, – серьезно сказал он. – Я боялся, он кинется на вас.

– Таков был замысел. Поглядеть, докуда можно пройти по этой дорожке. Но он сдержался. Этот господин умеет владеть собой.

– Вписывается в образ?

Я откинул голову на спинку кресла, поставил локти на ручки, соединил кончики пальцев и закрыл глаза.

– У нас еще нет никакого образа. И сейчас речь не о том, чтобы определить виновного, а скорее о том, чтобы проверить справедливость некой теории.

– Да полно вам, Бэзил! – вскричал Фокса едва ли не возмущенно.

Я помолчал, выстраивая последние впечатления.

– Помните ли, как наш сыщик, уйдя на покой, подался в пчеловоды и уехал в Сассекс?

– Помню, конечно, – кивнул он.

– Ну и… – Я потер руки в стиле Холмса. – Сейчас мы вынем соты из улья. Или разворошим осиное гнездо.

На этот раз Спирос держался не так уверенно, как на первом допросе. Мы встретились с ним в кабинете мадам Ауслендер и в ее присутствии. Чтобы выиграть время и слегка нажать, я сообщил, что в ночь гибели Эдит Мендер видели не как он стоит в саду с сигаретой в руке, а как идет от пляжа. И, к моему несказанному удивлению, фокус удался – и даже лучше, чем можно было ожидать. Спирос, запинаясь, сначала все отрицал, а потом, как говорится, замкнулся в неприязненном молчании. Тут в дело вступила хозяйка.

– Ты был на пляже? – сухо осведомилась она.

И при этом сверкнула на него черными глазами. Паренек сначала замялся. Он стоял перед нами – мы с мадам сидели, Фокса был у радиоприемника – и тут как-то затоптался на месте, словно ища, обо что бы опереться. Красивое смуглое лицо его побледнело.

– Я никого не убивал, – вымолвил он наконец.

Голос его звучал хрипловато, с натугой. Я взглянул на него ласково:

– Никто тебя об этом не спрашивает. Мы всего лишь хотим знать, был ли ты там в ту ночь.

Я видел, что Спирос колеблется. Он взглянул на хозяйку, словно ища у нее поддержки, но она смотрела на него так, что ему пришлось отвести глаза.

– Ну был. Недолго.

Мы с Фокса и Рахиль многозначительно переглянулись.

– А зачем? – спросил я.

Спирос снова замялся. Потом пожал плечами:

– Дама дала понять, что хочет видеть меня там.

– Какая дама?

– Мисс Эдит Мендер… Ну, которая умерла.

Последовавшую паузу я пожелал продлить, чтобы подбавить в ситуацию драматизма. Дверь кабинета была открыта, и из вестибюля донесся бой часов, стоявших возле читальни. Было в нем нечто зловещее, как предвестие несчастья. Символический Биг-Бен среди воображаемого лондонского тумана.

– И как тебя понимать? – спросил я.

– Мы встретились после того, как они с миссис Дандас вышли из салона, где сидели в баре.

– Она была одна?

– Да. Ее подруга осталась в номере.

– И что же тебе сказала Эдит Мендер?

– Что у нее кончились сигареты, и спросила, не буду ли я так любезен принести ей пачку в павильон.

– Принес?

– Конечно. Взял в баре пачку «Бенсона» и пошел, куда сказали.

– Она уже была там?

– Да.

– Одна?

– Больше никого не видел.

Я откинулся на спинку и взглянул сперва на мадам Ауслендер, а потом на Фокса, уступая Ватсону место.

– И что же произошло? – спросил тот.

– Она предложила мне сигарету, и мы покурили, прогуливаясь по пляжу. Спрашивала меня про мою жизнь, про работу. Симпатичная дама.

– И что же было дальше?

– Ничего не было.

– Мы тебе не верим, – сказала мадам Ауслендер.

– Клянусь, ничего больше не было.

– А мы все равно не верим, – вмешался я. – Ты красивый парень. И полагаю, имеешь опыт.