Последнее дело Холмса

– В высшей степени, – сказал я. – Поэтому мне с вечера не терпится спросить у вас, как далеко вы намеревались зайти.

Он оглянулся по сторонам, где валялись осыпавшиеся со стены камни. И на миг меня посетила неприятная мысль: уж не ищет ли он что-нибудь подходящее, чтобы размозжить мне голову?

– Эдит Мендер? – только и спросил он.

Я кивнул, намереваясь разложить факты в каноническом порядке:

– Есть две версии, из которых одна выглядит правдоподобней. В соответствии с ней вы и Эдит Мендер были знакомы раньше и неожиданно встретились на Утакосе. Стремительный отъезд вашей спутницы может иметь к этому отношение… Возможно даже, что мужчина, который бросил ее в Париже, – это вы и есть.

Фокса слушал меня очень внимательно.

– А вторая версия, Холмс?

Я в духе и стиле моего героя неопределенно повел рукой:

– Она не исключает первую, а скорее дополняет ее: вы были на пляже возле павильона, когда Эдит зашла туда. Может быть, вы оказались там без ее ведома, или, может быть, у вас там было свидание.

– А каким же манером туда затесался Спирос?

– Женщины, как я уже говорил, – животные сложные. Помните?

– Прекрасно помню.

– Нельзя исключить, что она, зная, что вы вертитесь вокруг нее, хотела использовать этого паренька, чтобы…

Он захохотал так, что на глазах у него выступили слезы:

– Разыграть сцену и вызвать у меня ревность?

– Нечто в этом роде.

– И я в отчаянии убил ее, когда парнишка вернулся в отель?

– Признайте, что это хорошая гипотеза. Немного вульгарная, но хорошая. Ну а потом вы приготовили антураж, чтобы симулировать самоубийство. Совсем недурно, принимая в расчет неблагоприятные обстоятельства и недостаток времени.

– Невероятно.

– Невероятно не значит невозможно.

Он понурился, размышляя, и тут же вскинул голову:

– А как вы можете доказать, что я отлучился из отеля, чтобы устроить все это?

– Никак не могу. Но в тот вечер Жерар сыграл «Очарование» Карлоса Риверы дважды. Дважды! И во второй раз – когда почти все мы, за исключением Малербы и Нахат Фарджалла, разошлись по номерам спать. Вы не знали, что он исполнил пьесу вторично, потому что вас в это время уже не было в отеле.

Он немного подумал:

– Я мог быть у себя в номере.

– Наши с вами номера расположены напротив друг друга, и оттуда слышна музыка. Я-то слышал ее в ту ночь. Всю программу, включая «Очарование». Жерар сказал, а примадонна подтвердила, что попросила исполнить еще раз.

– И что это доказывает? Может, я спал крепким сном и ничего не слышал?

– В таком случае вы слишком рано уснули.

– Я мог выйти – выкурить сигаретку, прогуляться.

– Это верно.

– По саду.

– Да. А также могли догулять до павильона на пляже.

Он ухмыльнулся насмешливо и злобно:

– Только не говорите, Холмс, что нашли там окурок моей испанской сигареты. И что ваш знаменитый трактат о ста сорока видах пепла сигарного, сигаретного и трубочного позволил вам точно установить сорт и марку.

– Нет-нет, – успокоил я его. – Такую ошибку не допустил бы даже ваше альтер эго, автор боевиков Фрэнк Финнеган.

– А Карабина, если следовать вашей логике, убил тоже я? Зачем бы мне это могло понадобиться?

– Это самое простое. При вскрытии доктор отмел версию самоубийства Эдит Мендер. И заявил об этом в присутствии убийцы.

– И в вашем тоже, Холмс.

– Конечно, но, вероятно, он обнаружил некую особенность, позволившую исключить самоубийство. И прямо указывавшую на преступление.

– Или доктор хотел его пошантажировать – в духе моих самых слабых романов. Вот в «Семи жизнях кота» рассказывается подобная история.

– Вполне вероятно.

Я встал, отряхнул брючины и надел панаму.

– На этом этапе своей интриги убийца просто упивался ею. Признайте, что это совпадает с вашей манерой оценивать происходящее – литературные и кинематографические аналогии, шуточки и трюки в жанре бульварного детективного чтива и даже обращения ко мне как к знатоку и ценителю… В этом ряду и записка про Аякса, напечатанная на «оливетти» покойной Эдит Мендер…

– Так ведь я сидел рядом с вами, внизу! Забыли?!

– Вы могли напечатать ее раньше и оставить у себя в номере. И потом… имеется ведь у нас рука доктора Карабина, указывающая на журнал с моей фотографией, номера страниц «Стрэнд мэгэзин»… И часть орудия его убийства – просунутый под дверь нож для разрезания бумаги. Вспомните, что я вам об этом рассказал тогда же, меж тем как ключ от номера вы спрятали у себя. Вы ничего мне не ответили.

– А четвертый окурок в пепельнице Карабина был мой, не так ли?

– Весьма возможно. Потому вы и заставили его исчезнуть.

Фокса, повесив голову, глядя на свои башмаки, как будто раздумывал над тем, что сейчас услышал.

– Ну хорошо… Но если преступник я, зачем понадобилась третья жертва? – спросил он наконец. – Клеммера-то за что?

Я пожал плечами:

– Вы, как автор детективов, привыкли нанизывать тайны на тайны. Умеете строить такую стратегию, чтобы читатель был очарован и получал стимул читать дальше. И по вашим же словам, умеете ослеплять его, когда он слушает, и оглушать, когда смотрит.

– И дальше что?

Я не без пренебрежения воздел руку в стиле Холмса: