Последнее письмо из Греции

Даже объяснение далось мне с трудом. Признание смерти переводит ее в разряд реальности. Хотя в этом месте я чувствую, как близка к маме, реальность напоминает о себе почти каждый день. Больше я никогда ее не увижу.

– Мне очень жаль. Наверное, она была слишком молода? Отчего она умерла?

Я ищу силы продолжить разговор, но он меня прерывает:

– Если тебе тяжело, пожалуйста, не объясняй. В другой раз, – говорит он, но я должна себя пересилить.

Это часть нового нормального состояния, к которому нужно привыкнуть, и чем дольше я откладываю разговоры, тем хуже.

– Нет, мне нужно научиться об этом говорить. Она заболела очень быстро, вот почему все кажется невозможным. Чувствовала, что у нее нет сил, очень уставала. Все произошло в сентябре прошлого года, потом было много анализов и осмотров. В конце концов поставили диагноз – рак. Болезнь быстро распространялась, протекала агрессивно, не оставляя надежды, всего шесть месяцев. Я была в шоке, совершенно сбита с толку. В это было невозможно поверить: она, всегда такая уверенная в себе, такая живая даже во время курса химиотерапии и радиотерапии. Но ничего не помогало. Потом тяжкое время ожидания самого плохого. Я понимала, что конец близко, только не знала когда. Я боялась лечь спать, каждое утро просыпалась в ужасе. Хотя, когда она покинула хоспис и приехала домой, жить ей оставалось считаные дни. Я никак не могла поверить, что ее не станет, что это всё – конец. Она для меня была не просто матерью, а лучшей подругой. Умерла она в марте. Когда это случилось, я держала ее за руку.

Это все, на что меня хватило. Голос начинает дрожать, и я замолкаю. Пока я, еще держась, перечисляла ход событий, я словно смотрела на них со стороны, наблюдая за происходящим и делясь фактами. Кристоф встает, обнимает меня и смахивает слезу. Мои глаза сухие. Я выстояла.

– Это так печально. Рак уносит столько жизней. А я тут жалуюсь, что подолгу не вижусь с другом. Прости.

– О боже, не извиняйся. Какие могут быть сравнения. У каждого своя жизнь и ценности. Спасибо за объятия, как раз этого мне не хватало.

Я беру кусочек греческого бисквита и кладу в рот.

– Видишь? Хорошее успокоительное!

Я приношу кофе, жую мягкий пирог, хотя проглатываю с некоторым усилием: мешают эмоции. Но настроение поднимается: кажется, я сделала маленький, но важный шаг в борьбе с изнуряющим горем. Помню, как читала, что тяжелая утрата – словно потеря ноги. Это не конец: просто нужно заново научиться ходить, только прихрамывая. Но ходить ты снова будешь.

Мы сидим на террасе, чашки полны горячего кофе, и я снова перечисляю все хорошее. Мне ничто не угрожает, обо мне заботятся – это все, о чем можно просить сейчас.

– Не осуждай меня, – говорю я Кристофу, зажигая сигарету и чувствуя боль от только что затронутой темы. Я покусываю кожу большого пальца, прогоняя чувство вины.

– Да ну, – отмахивается он. – Ты в Греции, здесь это нормально. Полиция не следит за курением, как в Британии или в Америке. Жизнь дается для того, чтобы делать то, что хочется. Согласна?

Я киваю.

– Согласна!

– Выпьем за это.

Он поднимает чашку с кофе и чокается со мной.

– Будем счастливы!

Идеальный тост для моей поездки. В Метони я нахожу небольшие фрагменты счастья, будто собираю осколки себя и склеиваю.

В глубине души я знаю, что пройдет время и я соберу все до кусочка. Мне это необходимо. Я пытаюсь отогнать мрак и впустить хоть немного света, но в надежде найти мамину потерянную картину есть крошечная капелька дурного предчувствия.

Предупреждения об опасности подстерегают меня на каждом шагу, как от людей, так и от духов. Неужели я неверно истолковала намеки и решила поехать сюда. Может, я ошиблась и, в конце концов, мир пытается убедить меня в обратном?

Глава 13

На следующее утро я просыпаюсь от нервной дрожи. Вечером предстоит продемонстрировать кулинарные способности. Это моя работа, в которой на меня вполне можно положиться. В море пока беззаботно плавает рыба, блаженно не ведая, что ей суждено стать главным блюдом на ужине с Тео.

Время, проведенное в Метони, вновь пробудило у меня интерес к кулинарии, и я записывала рецепты, крохи вдохновения от всей еды, которую пробовала. Мне бы еще найти кондитера и поучиться, потому что апельсиновый пирог выше всех похвал, такого я в жизни не ела. Я сижу с блокнотом на террасе и набрасываю варианты блюд на ужин. Я пойду в магазин Марии Василиу, как только оторву взгляд от захватывающего пейзажа, который неизменно чарует, в нем всегда находишь что-то новое. Оттенки моря, облака, которые катятся с гор и растворяются в глубоком синем небе. Величественные скалы, кажется, шепчут истории от призраков путешественников прошлого. Вот лодка огибает мыс, но она слишком далеко, чтобы определить, Тео ли это.

Откинувшись на спинку стула, я представляю, как Тео на палубе, погруженный в работу, ловкими пальцами распутывает сети, сильными руками тянет их из воды.

На телефоне сообщение. Как будто вселенная отвечает на мои мечты. Это он.