Последнее сокровище империи

До тех пор пока Глобачев не получил доказательства того, что группа Полетаева, называвшая себя Боевым Отрядом Новой России, и известный ювелир Иосиф Самойлович были связаны между собой, он пребывал в полной уверенности: Борис Полетаев и его люди действовали от своего имени. Убеждения товарища Полетаева вполне позволяли ему собрать группу единомышленников для охоты на убежденных монархистов, близких к императорской семье. Средства же террористы получали, занимаясь банальными грабежами.

Все изменилось после того, как исчез Самойлович, а затем нашелся его труп. Исчез ювелир вскоре после того, как возникли только слабые подозрения в его возможной связи с террористами. Учитывая раскрытие террористами агента Охранки Юнкера и его казнь, Глобачев не видел другого объяснения: где-то в самой системе «протекает»…

Отсюда следует – за группой Полетаева, за Самойловичем и даже за скоропостижно осужденным поручиком Берсеневым вполне может стоять иностранная, вероятнее всего – германская разведка. Нестабильность в столице, как и нестабильность во всей империи, выгодна только главному противнику России в этой войне. Особенно если учесть, что с началом года дела у немцев на фронте пошли все хуже, и агентура активизировалась. Правда, ловить шпионов – обязанности военной контрразведки, но именно по этой причине Глобачев с окончательными выводами не спешил. Ведь с делом Берсенева, положа руку на сердце, очень многое не ясно, убийство Самойловича не давало покоя. Плюс вся недавняя история с побегом Полетаева и Берсенева из Красноярского централа, явно организованным кем-то со стороны, и эти «кто-то» – люди очень серьезные…

Словом, можно было изложить свои соображения, обосновать, почему за всеми этими событиями стоит германская разведка, передать дела военной контрразведке. И сбросить с Охранного огромный тяжелый камень. Да, так проще. Беда лишь в том, что простых для себя решений Константин Глобачев никогда не искал. Значит, пока что следовало собрать как можно больше доказательств возможной прямой связи деятельности группы Полетаева и убийства Самойловича с деятельностью конфидентов немецкой разведки. И в процессе расследования, надеялся Глобачев, обязательно выплывет реальный подозреваемый.

Тогда-то, вытащив его за ушко на солнышко, начальник Охранного отделения сможет с чистой совестью праздновать победу, даже если разоблаченного шпиона придется, как положено, передавать в контрразведку.

Внезапный отъезд Распутина из Петрограда Константин Иванович принял как добрый знак. Будучи вызван с докладом к государю, Глобачев не смог объяснить, что именно заставило мужика собраться так поспешно. Со слов Его Величества он понял только одно: царский фаворит чего-то смертельно испугался, потому и навострил лыжи. Император требовал от Охранного отделения, отвечавшего за безопасность, как он сам сказал, «этого человека», установить причину испуга. Возможно, кто-то опять пытался его убить, а любые подобные заговоры в тяжелый для России момент государь считал категорически недопустимыми.

Попутно Глобачев выяснил: при наследнике теперь состоит медик Петр Бадмаев, и это снова натолкнуло его на мысль: не обошлось ли здесь без его интриг? Распутин пугает концом света, Бадмаев намекает на крах империи, если вот-вот не начать либеральных реформ, оба борются за влияние на государя, и не только эти двое… Так или иначе, доктор Бадмаев хлопот не доставляет, и пока в Петрограде нет Распутина, можно отвлечься на более важные дела.

Но последние новости из Красноярска таки выбили почву из-под ног даже такого опытного и много повидавшего человека, как генерал-майор Константин Глобачев.

Еще раньше, после побега Полетаева и Берсенева, он получил секретную депешу от тамошнего обер-полицмейстера. В ней господин Воинов указывал: очень возможно, что преступникам содействовала некая девица Лизавета Потемкина, давняя знакомая Алексея Берсенева. Этому начальник Охранного не удивился – времена смутные, и причастность дам дворянских фамилий к политике не является чем-то экстраординарным. В конце концов, так было и во времена активности Народной воли, всего-то четыре десятка лет назад. Не придав этому значения, Глобачев даже допустить не мог, что очень скоро именно с этой барышни откроются обстоятельства, которые он лично для себя назовет трагическими.

Из полученной этим утром депеши из Красноярска следовало: Берсенев и его сообщница Потемкина выбрались из города, оказавшись в составе экспедиции поручика Кречета. Того самого, которому секретным приказом велено было оказывать полное содействие в выполнении его миссии государственного значения. Воинову удалось выяснить: Кречет, Берсенев и Потемкина – друзья детства. От выводов провинциальный и прозорливый обер-полицмейстер воздержался. Хотя они были очевидны: поручик Кречет сознательно помог бежать своему другу Берсеневу. Случайные совпадения исключаются.