Последняя дуэль

Немного не доскакав до этой отметки, дуэлянты столкнулись с ужасающим грохотом, на щиты пришёлся удар такой силы, что едва не выбил всадников из седла. Изумлённая толпа зрителей ахнула, от удара всадников отбросило назад, и они «едва не рухнули навзничь на крупы своих коней». Впрочем, оба противника были довольно искусными наездниками и, «упершись ногами в бока своих коней, удержались в седле». Одновременное столкновение и тщательно рассчитанная атака копьём уравновесила удары противников. Никто не был ранен или выбит из седла, ни один не выронил копьё или щит. Обменявшись ударами, противники разъехались по местам в разные стороны поля, чтобы немного отдышаться.

При втором заходе противники подняли копья уже выше, целясь друг другу в головы. Сир Жан нацелил копьё и, прикрывшись щитом, пришпорил коня. Но противник тоже не зевал и тут же ринулся ему навстречу. На полном скаку рыцари вновь столкнулись с чудовищным грохотом, «удары пришлись на стальные шлемы всадников, да такой силы, что высекли яркие искры». Но скользящие удары пришлись на верхушки шлемов, «наконечники копий лишь царапнули броню, не причинив всадникам особого вреда».

Разгорячённые бойцы вновь разъехались в разные концы поля, отдохнуть перед третьей атакой. Затем, «перехватив щиты и тщательно изучив друг друга в смотровые щели шлемов», они вновь ринулись в атаку, «нацелив копья», с явным намерением поразить противника. Бряцая доспехами на скаку, они вновь столкнулись «с невероятной силой». Ужасный грохот от ударов копий в стальные щиты гулким эхом отразился от каменных стен, окружающих монастырь.

Не выдержав удара, копья треснули, «обломки взмыли так высоко, что и нарочно не подбросишь». Стальные наконечники копий с обломком древка намертво застряли в обоих щитах. От столкновения такой чудовищной силы кони встали на дыбы, едва не сбросив всадников из сёдел. «Но сломавшиеся копья погасили бо́льшую часть удара, и дуэлянтам вновь удалось удержаться. Если бы не сломавшиеся так кстати копья, оба рыцаря уже лежали бы на земле».

Немного отойдя от удара, Карруж галопом проскакал в свой конец поля и, выдернув из щита застрявший там наконечник копья, отбросил его в сторону. Затем он взял в руки доселе мирно висящий на седельном кольце топор. Ле Гри проделал те же манипуляции.

Держа топоры наготове, оба рыцаря вновь бросились в атаку, но в этот раз медленнее, маневрируя, пытаясь занять более выгодную позицию. Они сошлись в центре поля так плотно, что их лошади тёрлись боками, уткнувшись носами друг другу в хвосты. Вот так противники и должны были биться, впритирку, не имея возможности даже толком замахнутся.

Пока лошади взрывали копытами песок, вытанцовывая круги, мужчины бились «лицом к лицу, нос к носу», методично нанося друг другу удары, лишь лезвия топоров сверкали над головами. Они уже несколько раз сцепились топорами, совершая сложные рыцарские па. Каждый пытался «поколебать соперника, заставить потерять равновесие и вышибить его из седла, сцепившись топорами и сделав резкий рывок».

Несколько раз они расходились, то отстраняясь, то вновь бросаясь в атаку, словно собирались изрубить друг друга на куски. Обмениваясь яростными ударами, противники понукали взмыленных коней, которые сблизились столь плотно, что соперники периодически с лязгом пинали друг друга железными башмаками в стременах, когда пытались управлять лошадьми.

Порой им приходилось биться одной рукой, держа в свободной щит, чтобы отражать удары. Но тогда атаки получались недостаточно сильными, поэтому щитами они пользовались крайне редко, предпочитая держать топор двумя руками, используя его не только для нападения, но и для защиты. Стальные клинки звенели, отражая удары, в такт им вторил глухой стук деревянных рукоятей.

Битва на топорах затянулась, но не один из дуэлянтов так и не получил очевидного преимущества, оба лишь изрядно вымотались. «Несколько раз они расходились, чтобы отдышаться, и вновь возобновляли тщетные атаки».

Наконец, Жак Ле Гри направил жеребца в сторону, словно желая разъехаться, но тут же резко развернулся и бросился прямо на ошеломлённого обманным манёвром рыцаря. Карруж успел подставить щит, отражая удар. Ле Гри, сжимая топор в обеих руках, что есть силы обрушил его на щит противника. Удар топора пришёлся под углом, и клинок, скользнув по щиту, с силой опустился на шею коня, точно в зазор между защитными металлическими пластинами, свисавшими с шанфрена вдоль конской гривы.

Клинок перебил конский хребет, и бедное животное, пронзительно заржав, пошатнулось под Карружем. Ноги коня подломились, и он рухнул на песок, заливая его потоками алой крови из ноздрей и рассечённой шеи. Впрочем, рыцарь не потерял самообладания и спрыгнул с поверженного жеребца, по–прежнему сжимая топор в руках.