Последняя книжная лавка в Лондоне

Во вторую неделю апреля, холодным утром, когда шиферные крыши покрылись инеем, похожим на просеянную муку, Грейс вошла в магазин и обнаружила мистера Эванса практически лежащим на прилавке.

– Мистер Эванс?

Он не поднял глаз, а лишь сдавленно застонал и согнул левую руку.

Грейс распахнула дверь на улицу, чтобы позвать на помощь прохожих. Она бросила сумочку на пол и, сняв на ходу куртку, обежала вокруг прилавка. Она действовала на автомате, выполняя машинально все, чему ее учили в службе гражданской обороны. Голова шла кругом от мысли, что на этот раз она помогает мистеру Эвансу.

Она осторожно опустила его на пол.

– Постарайтесь сохранять спокойствие и дышать ровно, – говорила она успокаивающим голосом, таким же, как и при работе с жертвами бомбежек. Только на этот раз в нем чувствовалась дрожь, она теряла самообладание.

Лицо мистера Эванса исказила гримаса боли, он ловил ртом воздух, а тело извивалось в судорогах. Этот человек всегда был таким сильным, таким невозмутимым. Грейс тяжело было видеть его в таком состоянии, слабого и задыхавшегося. Волна эмоций угрожала захлестнуть ее, если она не сумеет взять себя в руки.

На его лбу блестели капельки пота, лицо было неестественно белым, губы бледно-голубыми. Состояние мистера Эванса свидетельствовало о том, что проблема находилась внутри его тела, и требовалось вмешательство врача. Помощь, которую она привыкла оказывать, предназначалась для наружной травмы, с которой она могла справиться.

От бессилия Грейс начала впадать в горестное отчаяние. Но никакие слова ободрения не помогли бы ему.

Он схватил Грейс за руку. Его рука была ледяной и влажной от пота.

– Элис, – выдавил он.

– С вами все будет в порядке, – твердо заявила Грейс.

Но это было ложью. Она знала это и понятия не имела, что сделать, чтобы исправить ситуацию. В этот момент тело мистера Эванса внезапно напряглось и глаза расширились, практически вылезли из орбит, как будто он увидел нечто очень необычное.

– Кто-нибудь скоро будет здесь, чтобы помочь. – Голос Грейс сорвался на этих словах. – Помощь уже в пути.

В каждом человеке жил собственный свет. Когда смерть забирала человека, он угасал, словно фонарик, в котором села батарейка. Грейс уже видела подобное однажды, когда пыталась помочь пожилой женщине, оказавшейся под обломками рухнувшего здания и цеплявшейся за жизнь.

Сейчас же эта искорка в глазах мистера Эванса, которая светилась умом, добротой и сдержанным юмором, этот яркий живой огонек погас.

– Нет. – Грейс покачала головой, ее сердце оборвалось, и к горлу подкатил ком. Она приложила пальцы к запястью мистера Эванса, но пульса не нащупала. – Нет.

Она осторожно перевернула его на живот и согнула его руки так, чтобы он упирался лбом о тыльную сторону ладоней. Грейс не могла излечить его, но ее хорошо обучили реанимировать тех, кто переставал дышать. Она положила свои ладони ему между лопаток и медленно надавила всем своим весом на выдохе. Затем отвела за локти его руки назад и сделала вдох, желая, чтобы он сделал то же самое. Грейс повторяла эти движения снова и снова, пытаясь заставить его снова дышать.

Над входной дверью прозвенел колокольчик – такой противный звук на фоне душераздирающей боли.

– Кому-то нужна помощь? – раздался мужской голос.

– Сюда, – выкрикнула Грейс.

Вошедший мужчина с черной кожаной сумкой через плечо был одет в костюм. Его темные волосы с проседью растрепались, а под карими глазами залегли темные круги от усталости.

Грейс обстоятельно объяснила, что произошло. Во время ночных дежурств ей многократно приходилось рассказывать медперсоналу о предпринятых действиях в отношении пострадавших. Только на этот раз она знала этого человека. И любила его как отца, которого у нее никогда не было. И на этот раз человек был уже мертв.

Врач положил руку ей на плечо.

– Вы сделали все, что в ваших силах. Больше ничего сделать было нельзя. – Он нахмурил брови с неподдельной искренностью, несмотря на то, что, без сомнения, много раз произносил эти слова. – Мне жаль. Жаль.

Такое ничтожное слово, учитывая чудовищность произошедшего. Жизнь оборвалась, жизнь, которая стала неотъемлемой частью мира Грейс. Он был наставником, другом, идеальной фигурой отца.

А теперь его не стало. Навсегда. Жаль.

Мистера Эванса увезли, оставив магазин в неестественной тишине. Впервые с начала войны Грейс закрыла «Книги на Примроуз-Хилл» раньше и отрешенно побрела домой.

Она открыла дверь и вошла в дом. Миссис Уэзерфорд, увидев ее, воскликнула: «Боже мой, где твое пальто?»

Немного помолчав, она продолжила:

– В чем дело, Грейс? Это Вив? Боже милостивый, пожалуйста, скажи мне, что это не Вив.

Грейс рассеяно покачала головой.

– Мистер Эванс.

Лицо миссис Уэзерфорд сморщилось, и две женщины прижались друг к другу, переживая еще одну невосполнимую утрату.