Последняя любовь лорда Стентона

Алекс пропустил вперед мисс Джеймс, и они вышли в коридор. Не сказав друг другу ни слова, они стали подниматься по лестнице. На верхней площадке Алекс повернулся к ней только потому, что просто уйти было бы невежливо.

– Благодарю за помощь, мисс Джеймс. И за ваше доброе отношение к леди Альбинии.

Из-за внутреннего напряжения голос звучал глухо, нервно, пожалуй, даже хуже, чем он представлял, поскольку Кристина потупилась.

– Не стоит меня благодарить.

– Как думаете, проблема с плечом леди Альбинии серьезная?

Кристина внезапно подняла голову и рассмеялась весело и легко, напомнив, что она живой человек, а не образ из его фантазий.

– Вы о том, что она слишком нагружает себя работой? Разумеется, это очень серьезно. Насколько я знаю, у вас та же болезнь.

Алекс порадовался, что лестница не освещена, и Крис может не заметить его самодовольное выражение, как у школьника, которого неожиданно похвалил учитель.

– Ясно. В случае Альби, она неизлечима. Пожалуй, приглашу на несколько дней миссис Брайт из деревни, чтобы помогла ей.

– Отличная мысль. Едва ли ваша тетя выдержит без сада больше пары дней.

– Вы правы. Она не может жить без своих растений.

Кристина опять широко улыбнулась, но промолчала, хотя Алекс отчетливо ощущал ее ироничное отношение к его словам.

– Нет, обо мне такого не скажешь. Впрочем, мне известно, что такое преданность делу. Если заметите, что Альби делает нечто непозволительное, разрешаю вам сообщать мне, я найду способ заставить ее оставаться в комнате.

– Она может вас не послушаться и сбежать, спустившись вниз по плющу за окном.

Алекс представил свою тетушку, удирающую через окно, и рассмеялся.

– У вас богатая фантазия, мисс Джеймс. Вы бы так поступили на ее месте?

– Возможно. Я еще не оказывалась в подобном положении.

Кристина помрачнела, вероятно подумав, что, в сущности, много лет провела в клетке, хоть и очень красивой. Алекс стал подыскивать тему, на которую можно перевести разговор, отвлечь ее и себя от грустных мыслей.

– Ваш отец учил вас врачеванию или вы сами переняли навыки, помогая ему?

– Я часто помогала папе на Иллиакосе. Мать Ари, королева, была женщиной слабого здоровья и довольно стеснительной и просила меня присутствовать, когда отец ее осматривал. Постепенно это вошло в привычку. Я помогала и с другими пациентами, особенно с женщинами. Люди на острове доверяют акушеркам, целителям и священникам больше, чем докторам. Отец был практичным человеком, он понимал, что мое лечение травами нравится многим больным. Он, возможно, был не самым внимательным родителем, но к профессии относился очень серьезно, учился всю жизнь, с удовольствием узнавал новое, в том числе о травах, растущих на острове, и приготовленных из них снадобьях.

Алекс не сомневался, что присутствие Кристины успокаивало женщин, которым было непросто, в силу традиций, рассказать о своих бедах незнакомому мужчине, к тому же иностранцу. Она же обладала необходимыми навыками, умела посочувствовать и успокоить, дать понять, что находится на стороне пациента, ничего не требуя взамен.

Но разве это все? Определенно есть в Крис и другая сторона: стремление быть понятой, любимой, услышанной. Ее внутренний крик рвался наружу, а она постоянно его заглушала. Звуки оставались внутри, затихали на время, потом становились громче, иногда походили на гул, а иногда на удары колокола. Возможно, Кристина сама этого не осознавала, но Алекс видел и все понимал.

Кристина разглядывала деревянные фигурки птичек, стоящие на консоли у стены. Сестры раскрасили их неумело, теперь казалось, что у них диковинная птичья болезнь. Кристина взяла одну в руки с такой осторожностью, будто та была сделана из стекла, а потом стала расставлять фигурки в круг.

– Что вы делаете?

– Ничего.

Алекс присмотрелся. Одна птичка завалилась на бок, словно прислушивалась или следила за чем-то.

– Дурная привычка. Всегда переставляю предметы, когда нервничаю.

Она потерла ладонью щеку, словно это могло убрать румянец, и принялась переставлять фигурки так, как они стояли прежде, но Алекс перехватил ее руку.

– Крис, я заставляю тебя нервничать?

Она помотала головой, но это едва ли было ответом на его вопрос. Застыв, словно ребенок, увидевший впервые фокусника, она смотрела во все глаза на разноцветных птичек.

– Их сделали вы? – прошептала она одними губами.

Алекс отошел от стола, решив, что ему лучше скорее удалиться, пока он не совершил очередную глупость.

– Мне надо идти, дела. Благодарю еще раз за помощь, мисс Джеймс.

– Мне нравятся все статуэтки, которые я видела в вашем доме, но одна особенно мне приглянулась.

Любопытство его погубит. Уйти не узнав невозможно.

– И какая же?

– Девушка, которая стоит на окне.

Он знал, чувствовал, что она вонзит нож ему в сердце.

– Почему именно эта? Она сделана очень давно. И поза ее довольно примитивна.

– Не говорите так. Да, статуэтка не такая утонченная, как многие другие, но мне эта женщина кажется трогательной. Не могу объяснить, но она притягивает взгляд.

– Это был подарок к дню рождения мамы.

– Уверена, ей понравилось.