Последняя мистификация Пушкина

Гек­керн мол­чал по по­нят­ной при­чи­не: то, что они при­ду­ма­ли с Дан­те­сом, ед­ва ли под­да­ва­лось объ­яс­не­нию. Тут на­до бы­ло рас­ска­зы­вать Вя­зем­ско­му ис­то­рию с са­мо­го на­ча­ла, всю ее под­но­гот­ную. Ведь не ска­жешь же про­сто: Дан­тес же­нит­ся на Ека­те­ри­не Гон­ча­ро­вой! И де­ло не в том, что у всех на гла­зах уха­жи­вал за од­ной, а вы­брал дру­гую. Здесь все бы­ло по­нят­но: она за­му­жем, ему на­до уст­раи­вать бу­ду­щее. Сму­ща­ло это са­мое бу­ду­щее: бле­стя­щий ка­ва­лер­гард и пе­ре­зре­лая де­ви­ца. Уж очень не­вы­ра­зи­тель­но! Ко­гда пе­тер­бург­ский бо­монд уз­нал о же­нить­бе Дан­те­са, то от­реа­ги­ро­вал по-ста­ни­слав­ски ка­те­го­рич­но: «Не ве­рим!». Князь без со­мне­ния на­шел бы бо­лее соч­ные вы­ра­же­ния.

По­на­ча­лу связь ка­ва­лер­гар­да с Ека­те­ри­ной Ни­ко­ла­ев­ной Гон­ча­ро­вой то­же не нра­ви­лась Гек­кер­ну. Но те­перь она ка­за­лась сча­ст­ли­вой на­ход­кой. Осо­бен­ной кра­со­той Ека­те­ри­на не от­ли­ча­лась, но бы­ла дос­та­точ­но ори­ги­наль­ной и яр­кой жен­щи­ной. От­сут­ст­вие бо­га­то­го при­дан­но­го у сес­тер Гон­ча­ро­вых не пу­га­ло по­слан­ни­ка. Нуж­ны бы­ли не день­ги, а по­ло­же­ние в об­ще­ст­ве, а с этим у Ека­те­ри­ны все бы­ло в пол­ном по­ряд­ке: фрей­ли­на и пле­мян­ни­ца влия­тель­ной Е.И.За­гряж­ской мог­ла со­ста­вить вы­год­ную пар­тию. К то­му же ока­зать­ся своя­ком бли­ста­тель­ной На­та­льи Ни­ко­ла­ев­ны и раз­де­лить с ней вни­ма­ние све­та и ца­ря то­же су­ли­ло оп­ре­де­лен­ную вы­го­ду. Так что Гек­кер­ны бы­ли до­воль­ны: же­нить­ба Дан­те­са на Ека­те­ри­не, с од­ной сто­ро­ны, одер­ги­ва­ла Пуш­ки­на, а с дру­гой за­щи­ща­ла их от не­из­беж­ных го­не­ний вла­сти.

Од­на­ко, тре­бо­ва­лось вре­мя, что­бы за­пус­тить план в дей­ст­вие, по­лу­чить фор­маль­ное со­гла­сие не­вес­ты, а, глав­ное, са­мой Е.И.За­гряж­ской. По­се­тив Пуш­ки­на и на­пи­сав Дан­те­су, на­хо­дя­ще­му­ся в пол­ку на де­жур­ст­ве, ко­рот­кую за­пис­ку, Гек­керн тут же на­пра­вил­ся к тет­ке Гон­ча­ро­вых, где уз­нал, сре­ди мно­же­ст­ва при­ят­ных но­во­стей, од­ну весь­ма не­при­ят­ную, о чем тут же со­об­щил при­ем­но­му сы­ну. Пись­ма по­слан­ни­ка не со­хра­ни­лись, но от­вет­ная за­пис­ка Дан­те­са[60], со­став­лен­ная, ве­ро­ят­но, позд­но ве­че­ром, по­зво­ля­ет су­дить, о чем шла речь:

Мой дра­го­цен­ный друг, бла­го­да­рю за две при­слан­ные то­бою за­пис­ки. Они ме­ня не­мно­го ус­по­кои­ли, я в этом ну­ж­дал­ся и пи­шу эти не­сколь­ко слов, что­бы по­вто­рить, что все­це­ло на те­бя по­ла­га­юсь, ка­кое бы ты ре­ше­ние не при­нял, бу­ду­чи за­ра­нее убе­ж­ден, что во всем этом де­ле ты ста­нешь дей­ст­во­вать луч­ше мое­го. Бог мой, я не се­тую на жен­щи­ну и сча­ст­лив, зная, что она спо­кой­на, но это боль­шая не­ос­то­рож­ность ли­бо бе­зу­мие, че­го я, к то­му же, не по­ни­маю, как и то­го, ка­ко­ва бы­ла ее цель. За­пис­ку при­шли зав­тра, чтоб знать, не слу­чи­лось ли че­го за ночь, кро­ме то­го, ты не го­во­ришь, ви­дел­ся ли с се­ст­рой у тет­ки и от­ку­да ты зна­ешь, что она при­зна­лась в пись­мах… Во всем этом Ека­те­ри­на – доб­рое соз­да­ние, оно ве­дет се­бя вос­хи­ти­тель­но[61].

Ка­ва­лер­гард на­хо­дил­ся под впе­чат­ле­ни­ем, про­из­ве­ден­ным дву­мя за­пис­ка­ми. Пер­вая, бы­ла без­ус­лов­но ус­по­кои­тель­ной, по­сколь­ку из­ве­ща­ла о двух­не­дель­ной от­сроч­ке, вто­рая, в це­лом, то­же го­во­ри­ла об ус­пе­хе – со­гла­сии Загряж­ской на сва­тов­ст­во Дан­те­са. Огор­ча­ло лишь из­вес­тие о «не­ум­ном» по­ве­де­нии же­ны по­эта. Ни­че­го серь­ез­но­го, ком­про­ме­ти­рую­ще­го На­та­лью Ни­ко­ла­ев­ну, за­пис­ки, как уже от­ме­ча­лось, не со­дер­жа­ли, ина­че Дан­тес так лег­ко не за­го­во­рил бы о них в су­де, но все же яв­ля­ли бес­такт­ность, по­сколь­ку бы­ли адре­со­ва­ны за­муж­ней жен­щи­не. Сам факт их су­ще­ст­во­ва­ния, не го­во­ря уже о со­дер­жа­нии, тре­бо­вал объ­яс­не­ний, и они тут же по­сле­до­ва­ли. Гек­кер­ны на­пи­са­ли На­та­лье Ни­ко­ла­ев­не пись­мо в из­ви­ни­тель­ном то­не, зная, что она не­пре­мен­но по­ка­жет его мужу:

Мне воз­ра­зят, что я дол­жен бы был по­вли­ять на сы­на? Г-жа Пуш­ки­на и на это мог­ла бы дать удов­ле­тво­ри­тель­ный от­вет, вос­про­из­ве­дя пись­мо, ко­то­рое я по­тре­бо­вал от сы­на, — пись­мо, ад­ре­со­ван­ное к ней, в ко­то­ром он за­яв­лял, что от­ка­зы­ва­ет­ся от ка­ких бы то ни бы­ло ви­дов на нее. Пись­мо от­нес я сам и вру­чил его в соб­ст­вен­ные ру­ки. Г-жа Пуш­ки­на вос­поль­зо­ва­лась им, что­бы до­ка­зать му­жу и род­не, что она ни­ко­гда не за­бы­ва­ла впол­не сво­их обя­зан­но­стей[62].

Ес­те­ст­вен­но, ни­ка­ко­го осо­бо­го дав­ле­ния по­слан­ник на сы­на не ока­зы­вал, и ре­ше­ние бы­ло при­ня­то со­гла­со­ван­но, но дей­ст­во­вать Гек­кер­ну при­шлось в оди­ноч­ку. Ко­гда имен­но, он пе­ре­дал пись­мо На­та­лье Ни­ко­ла­ев­не, не­из­вест­но, но, ду­ма­ет­ся, про­изош­ло это в бли­жай­шие день-два.