Последняя мистификация Пушкина

Ос­та­вал­ся один вы­ход - к Пуш­ки­ну. 9 де­каб­ря, по­бы­вав в гос­тях у по­эта, Тур­ге­нев вспо­ми­на­ет об этом лишь че­рез день и то в при­ме­ча­нии, по­сколь­ку за­хо­дил, ве­ро­ят­но, без ви­ди­мой при­чи­ны - не по де­лу, а про­сто от­дох­нуть душой:

10 де­каб­ря... Был в те­ат­ре, в ло­же Пуш­ки­ных (у ко­их был на­ка­ну­не) и ве­чер у Вя­зем­ских с Бе­не­дик­то­вым[264].

И сле­дую­щий день Тур­ге­нев про­во­дит ря­дом с Пуш­ки­ным и его ли­те­ра­тур­ным ок­ру­же­ни­ем. Тут он сам се­бе по­нра­вил­ся - так бы­ло хо­ро­шо:

11 де­каб­ря ... обе­дал у кня­зя Ни­ки­ты Тру­бец­ко­го с Жу­ков­ским, Вя­зем­ским, Пуш­ки­ным, кня­зем Ко­чу­бе­ем, Тру­бец­ким, Га­га­ри­ным и с Лен­ским, бол­тал ум­но и воз­бу­ж­дал дру­гих к ост­ро­там[265].

Но пе­ре­дох­нув не­сколь­ко дней, он вновь ки­нул­ся в «омут» свет­ской жиз­ни, в са­мый ее центр - к ве­ли­кой кня­ги­не:

12 де­каб­ря ... На­нял во­зок и от­пра­вил­ся к вел. Кня­ги­не, в Ми­хай­лов­ский дво­рец, но встре­тил ее на ка­на­ле; к ча­су со­бра­лись и дру­гие пред­став­ляю­щие­ся и бла­го­да­ря­щие. ... Вел. кня­ги­ня рас­спра­ши­ва­ла ме­ня о ру­ко­пи­сях и кон­чи­ла изъ­яв­ле­ни­ем же­ла­ния ви­деть их[266].

При­ми­рил­ся Тур­ге­нев и с Ка­рам­зи­ны­ми в от­вет на их встреч­ное же­ла­ние:

По­лу­чил за­пис­ку от Со­фьи Кар[ам­зи­ной] при­гла­си­тель­ную и при­ми­ри­тель­ную, за­ехал к Крот­ко­вым, лю­без­ни­чал с да­ма­ми... От­ту­да пря­мо к Ка­рамз., там Эми­лия, Ме­щер­ские бра­тья, Ве­не­вит. Вя­зем­ский. — Встре­ча с Мещ.[267].

И тут же кру­го­во­рот со­бы­тий унес Тур­ге­не­ва в сто­ро­ну от Пуш­ки­на.

13 де­каб­ря по­эт уча­ст­во­вал вме­сте с дру­ги­ми пи­са­те­ля­ми, му­зы­кан­та­ми и ар­ти­ста­ми Боль­шо­го те­ат­ра в дру­же­ском зав­тра­ке, уст­ро­ен­ном в честь М.И.Глин­ки в до­ме А.В.Все­во­лож­ско­го. Ис­пол­нял­ся шу­точ­ный «Ка­нон» в честь Глин­ки, со­чи­нен­ный Пуш­ки­ным, Жу­ков­ским, Вя­зем­ским и Ви­ель­гор­ским на му­зы­ку Одо­ев­ско­го. Не­сколь­ко дней спус­тя но­ты и сло­ва «Ка­но­на» бы­ли от­пе­ча­та­ны в ти­по­гра­фии[268].

Тур­ге­нев на зав­тра­ке не был и ни­че­го по это­му по­во­ду не на­пи­сал. За­то сре­ди за­ме­ток, фик­си­рую­щих раз­го­во­ры о бра­те и «фран­цуз­ских» бу­ма­гах, при­ве­зен­ных по прось­бе Пуш­ки­на, вновь воз­ни­ка­ет имя Му­си­ной-Пуш­ки­ной:

К гр. Пушк. там Эми­лия - ми­ла как пре­ж­де[269].

И ко­неч­но же На­та­лья Ни­ко­ла­ев­на не­зри­мо при­сут­ст­ву­ет ря­дом, по­сколь­ку за­пись сле­дую­ще­го дня от­кры­ва­ет­ся раз­мыш­ле­ни­ем на ту же те­му и за­вер­ша­ет­ся сим­во­ли­че­ским вы­бо­ром ме­ж­ду дву­мя кра­са­ви­ца­ми:

14 де­каб­ря... По­слал гр. Пуш­ки­ной туф­ли, над­пи­сал «que ne suis-je la fougere», а дру­гой по­шлю, над­пи­сал на них: suivez-moi —т. е. к но­гам ctr.[270].

По­хо­же, Тур­ге­нев скло­нил­ся на сто­ро­ну На­та­льи Ни­ко­ла­ев­ны. Да, и как ина­че? Ведь у нее в до­ме он на­хо­дил вре­мя и ме­сто для на­стоя­щей за­ду­шев­ной бе­се­ды, спо­соб­ной от­влечь от гру­ст­ных мыс­лей и тяж­кой не­об­хо­ди­мо­сти нра­вить­ся тем, от ко­го за­ви­се­ла судь­ба бра­та. Ве­че­ром сле­дую­ще­го дня Тур­ге­нев за­шел к Пуш­ки­ным и ос­тал­ся у них до по­лу­но­чи. Ко­неч­но, цен­тром при­тя­же­ния был и ос­та­вал­ся Пуш­кин, но и для же­ны по­эта на­шлись до­б­рые и важ­ные сло­ва.

Вер­нув­шись в свой но­мер в гос­ти­ни­це Де­му­та, Тур­ге­нев ре­шил сра­зу, не от­кла­ды­вая на­зав­тра, по­де­лить­ся свои­ми впе­чат­ле­ния­ми с бра­том Ни­ко­ла­ем:

Пол­ночь. Я за­шел к Пуш­ки­ну спра­вить­ся о пес­не о Пол­ку Иго­ре­ве, ко­ей он при­го­тов­ля­ет кри­ти­че­ское из­да­ние. … в ро­де Шле­це­ро­ва Не­сто­ра, и по­ка­зать ошиб­ки в тол­ках Шиш­ко­ва и дру­гих пе­ре­во­дчи­ков и тол­ко­ва­те­лей; но для это­го ему нуж­но до­ж­дать­ся смер­ти Шиш­ко­ва, что­бы преж­де­вре­мен­но не умо­рить его кри­ти­кою, а дру­гих сме­хом. Три или че­ты­ре мес­та в ори­ги­на­ле ос­та­нут­ся не­яс­ны­ми, но мно­гое по­яс­нит­ся, особ­ли­во на­ча­ло. Он про­чел не­сколь­ко за­ме­ча­ний сво­их, весь­ма ос­но­ва­тель­ных и ост­ро­ум­ных: все ос­но­ва­но на зна­нии на­ре­чий слав. и язы­ка рус­ско­го. Же­на его так хо­ро­шо уло­жи­ла три fichus с туф­ля­ми для Кла­ры, что, ве­ро­ят­но, па­кет при­мут в по­соль­ст­ве. Я про­вел у них весь ве­чер в ум­ном и в лю­бо­пыт­ном раз­го­во­ре и не по­ехал на бал к Щерб.[271].

На­чав­ший­ся с важ­ной фи­ло­ло­ги­че­ской те­мы – о раз­но­чте­ни­ях в тол­ко­ва­нии «тем­ных мест» «Сло­ва» - раз­го­вор в ка­би­не­те Пуш­ки­на бы­ст­ро ос­ве­тил­ся шут­кой и при­нял те­п­лый до­ве­ри­тель­ный ха­рак­тер. Го­во­ри­ли о пре­врат­но­стях судь­бы: на­страи­ва­ла да­та - толь­ко что про­шла один­на­дца­тая го­дов­щи­на вос­ста­ния на Се­нат­ской пло­ща­ди. Пуш­ки­ну за­хо­те­лось про­честь Тур­ге­не­ву то, что он, по-ви­ди­мо­му, не чи­тал еще ни­ко­му из сво­их пе­тер­бург­ских дру­зей и зна­ко­мых. Тур­ге­нев за­пи­сал в днев­ни­ке: